Пятнадцатилетний принц с недавних пор был как‑то удивлен собственными руками и ногами, которые вдруг начали стремительно удлиняться, изменяя привычные ему детские пропорции тела. Но Имоджин он казался сейчас самым большим и сильным из людей. Клаус, его отец – тот уже проходил по разряду богов. Одна из его рук у нее под коленями, вторая – под мышками. А сама Имоджин так крепко цеплялась за Кимову шею, что, кажется, стала сама немножко Кимом. Не уронил бы!

Отчетливо ощущалось, как ему тяжело. Дыхание, касавшееся ее виска, вскоре стало неровным, а сердце колотилось вдвое чаще, чем следовало: Имоджин слышала его стук сквозь тонкий слой льна. Рубаха насквозь промокла, и вдобавок Кима свирепо жрали комары, которых он с занятыми руками не в состоянии был хлопать на вспотевшем лбу и обнаженных руках. Да и ступал он уже не слишком твердо. «Камень, – предупреждала его Имоджин. – Яма. Ветка».

Подсказки ее звучали все реже, а после – когда перед ними на фоне бледно‑бирюзового неба нарисовалась мрачная стена Чертова леса – и тише, пока не смолкли совсем.

– Ким, – сказала девочка. – Этот лес… Ты уверен, что нам туда?

Ким остановился и опустил ее на траву как мог бережнее. У их ног ручей перемывал пестрые камешки.

Черные ветви, отягощенные темной влажной листвой, склонялись к воде, такой прозрачной, что ее было скорее слышно, чем видно. Не будь Имоджин привязана к этой тяжелой как якорь ноге, она б еще и радовалась.

Рухнув на брюхо, Ким сунул голову в поток, а когда поднялся, с ушей у него капала вода.

– Имодж, – сказал он, глядя, как она пьет из ладошек и оттирает – о, женщина! – грязь с запачканных щек. – Места безопаснее, чем этот лес, для нас нет.

Расслабляя мелко дрожащие мышцы, как учил Циклоп после перегрузок, он повалился рядом навзничь, прикрыв ладонью глаза от заходящего, но все еще яркого солнца. Некоторое время меж ними не было сказано ни слова. Зафиксировав неподвижную ногу как точку, вокруг которой вращается все, Имоджин свернулась клубком, пристроив голову спутнику на грудь, а сама угнездилась у него под мышкой. Ким легонько приобнял ее за плечи. Помимо ощущения, что он единственный стоит (ну ладно, сейчас, допустим, лежит!) между нею и ее страхами, так было просто теплее.

– Для тебя – возможно, – произнесла она хмуро. – За тебя ж уплачено.

Непроизвольным движением Ким проверил на поясе нож и только после этого помотал головой.

– Выслушай, – сказал он как можно более убедительно, сокрушаясь в глубине души, что он – не Олойхор. – Лес защитит нас от любого, кто сунется следом. Страхом, а понадобится – и чем‑нибудь получше. Кратчайшая дорога к жилым местам тоже идет через лес. Признаться, мне и самому будет спокойнее, как только я сдам тебя с рук на руки костоправу. До полной темноты, – он вздохнул, как сообразила Имоджин, прикидывая собственные силы, – я вынесу тебя на дорогу. Это будет даже быстрее, чем обернется Ойхо… даже если он ни за что не зацепится по дороге. А до полной темноты там только страшно.

– Откуда ты знаешь? Ты же только клиент!

Ким промолчал, заставив ее преисполниться подозрениями.

– Ким, – спросила она, – а ты сдюжишь?

Он сделал неопределенный жест.

– Думаю. – Он посмотрел ей в глаза. Его собственные глаза были серыми и очень честными на вид, а на бровях повисли капельки. – Лес даст мне сил.

– За мой счет?

– А у тебя есть чем поделиться?

– Ну… скольким‑то, наверно, да… я думаю.