|
Так мы и работали. Я принимал детей на вытянутых руках, передавал их Стивену, а он - Кейт. Глаза разъедал пот. Я хрипло и резко дышал, мышцы рук и спины болели невозможно, будто готовы были оторваться от сухожилий. Я поглядел вверх и увидел, как Теско идет к сходням. Он уперся в стойку ограждения и вклинился в цепь между Стивеном и Кейт. И другие тоже стали подходить в эту цепь. И люди из Ферберна, и люди племени Иисуса с цветными лентами. Но мы работали вместе. Великан, стоящий уже по плечи в воде, передал мне последнего ребенка из тех, что были у него на шее. И лишь когда я взял его, этот человек издал глубокий вздох облегчения; лицо его разгладилось, он кивнул мне последний раз и скрылся в пенных водах. Но останавливаться времени не было - перед нами были еще тысячи других. Я опускал руки вниз, хватал детские ручки, поднимал ребенка к Стивену - первому звену в людской цепи. Потом я увидел, как плывет в воде Мадонна с Младенцем. Потом то и дело над водой поднималась пара рук - отец или мать держали ребенка над водой, сами захлебываясь внизу. Я тянулся как мог, хватал ребенка за одежду, и руки медленно, почти спокойно уходили вниз - локти, предплечья, кисти - и исчезали под водой. Я обтер пот со лба и огляделся. Ничего. Только озеро. Воды поднялись выше головы этих сорока тысяч. И ничего не стало видно. Всех этих людей унесло водой в далекое море. Вода прибывала, затопляя корпус корабля. И у меня на глазах она меняла цвет. Из черной она стала коричневой. Потом красной. Наверное, она вымывала руды из земли, и они окрашивали воду в цвет крови. Но казалось, что из земли мощным потоком хлынула кровь и окружила наш корабль. Она поднималась, волны все выше плескали по корпусу. Я опустил руку и набрал воды. Она была похожа на горсть крови - свежей и густой. И красной, темно-красной. 136 Я отнес брата в каюту. Он не жаловался на ножевую рану. Но я уже без тени сомнения знал, что рана смертельна. Стивен лежал на боку на койке, рану на спине ему перевязали. Но сквозь повязку текла кровь. И остановить ее было невозможно. Она сочилась, как вода из испорченного крана. У меня руки покраснели от нее, и лицо тоже - когда я вытирал глаза, которые жгли слезы. Стивен лежал на боку, стеной к переборке каюты. Я сидел на краешке койки. Кровь, напитавшая простыни, пропитывала и мои джинсы. В иллюминатор были видны только красные воды потопа, текущие через горящую когда-то равнину, гасящие пламя земли. Сначала я был возбужден, кричал, чтобы мне принесли бинты, аптечку первой помощи... Но Стивен успокоил меня. Ему не было больно. Он был безмятежен, лицо его разгладилось и постепенно стало похоже на лицо ребенка, погружающегося в глубокий сон. - Ты никуда не уйдешь, малыш? Я стиснул его руку. - Я здесь, брат. Я никуда не денусь. - Ты только не волнуйся... только не волнуйся. - Он глядел в потолок, облизывая губы. - Странно, - прошептал он. - Совсем не больно. - Принести тебе что-нибудь? - М-да... это надо было до такого состояния дойти, чтобы мой брат предложил что-нибудь мне принести. - Он улыбнулся. - Кажется, для завтрака в постели уже слишком поздно. - Стивен стиснул мне руку. - Там, на вешалке, моя куртка... в кармане бумажник. Если можешь... спасибо. Когда я шел за бумажником, он спросил меня: - Сколько мы детей вытащили из воды? - Сто сорок, - ответил я. В горле у меня застрял комок, и как я ни глотал, он никуда не девался. - Сто сорок, - повторил Стивен и закашлялся. Изо рта хлынула кровь. Я не могу этого объяснить. Но мне все время кажется, что у него не кровь текла, а забили в теле родники, что кровь, хлынувшая из него, не просто свернулась и засохла на палубе каюты. Какое-то у меня было мистическое убеждение, что его кровь, как сила природы, должна утишить огни земли. |
