– И они не станут слишком сильны, для того чтобы их можно было поглотить? – уточнил я. – Разве обычный восходящий не умрет от перенапряжения?

– Именно поэтому мы и готовим пилюли, – довольно ответил Шу. – Мы сохраняем лучшее из возможного, а затем направляем его действие ровно в то русло, которое нужно организму. Тебе нужно накрепко запомнить – всё есть яд, и всё есть лекарство. Главное – что, кому и когда применить.

– Как скажете, наставник, – ответил я, внимательно наблюдая за его действиями. – И какую пилюлю вы готовите сейчас?

– Пилюлю? Нет, сейчас я готовлю… – алхимик, спохватившись замолчал и поджал губы, словно боясь проговориться.

– Лекарство, которого будет слишком много? – подсказал я, и повернувшийся ко мне Шу просиял, кивнув.

– Ты совершенно прав ученик, – с улыбкой ответил он. – Для некоторых этого лекарства и в самом деле должно быть многовато. Например, для кандидатов до золотого ранга, не способных применять техники очистки тела, лекарского прикосновения или полного излечения. Увы, но большинство, кхм… сильных лекарств, будет бесполезно уже против воинов. Они способны одновременно поддерживать технику лечения и атаковать противника без перерывов, пока не истощится их ядро.

– Значит яды против них бесполезны? – нахмурившись спросил я, с трудом отгоняя воспоминания, проснувшиеся во мне после принятия отравы.

– Ну почему же, всегда существуют способы… Древние тысячелетние растения, естественные яды животных того же ранга, экзотические и неизвестные, или не ощутимые до последнего мгновения дурманы, – мечтательно проговорил алхимик. – Увы, нам с тобой не изучить и сотой доли того, что есть в нашем мире. Даже тысячной…

– А какие бывают, слишком сильные лекарства? – спросил я, понимая, что эта тема особенно приятна аптекарю. – Как они действуют?

– О, их превеликое множество, – воодушевленно ответил Шу. – Ведь всё зависит от того, где, когда и против кого их надо применять. Например, против животных действуют почти любые, звери, даже восходящие, редко используют больше двух трех техник. Разве что речь не идет о питомцах восходящих, которых они обучают сознательно. Те могут использовать всё, чему их обучил хозяин. Что же до самих восходящих… тут всё зависит от многих факторов.

– В бою стараются применять яды, которые парализуют или блокируют меридианы, – забыв даже применить определение сильного лекарства продолжил алхимик. – Они действуют максимально быстро, так чтобы восходящий не успел применить лечебную технику, или используют избыточный, остающийся в телах объём. Вот эти великолепные синие розы – их шипы имеют сложную чешуйчатую структуру и остаются в ране даже если её залечить. А значит и яд не прекращает поступать, пока организм не будет полностью очищен, хирургически или с помощью техники.

Или вот эта ночная орхидея, её пыльца остается на нёбе жертвы, оказывая удивительный опьяняющий эффект, заставляющий животных и людей испытывать эйфорию и вдыхать раз за разом, пока дозировка не станет смертельной, – воодушевленно рассказывал Шу. – У восходящего незнакомого с эффектом просто не возникнет подозрений, и он умрет счастливым, так и не применив лечебную технику. А сколько великолепных ядов попадают в кровь через кожу!

Мне, собственно, куда больше были интересны усиливающие тело и разум пилюли, но такой уж мне попался наставник, что мог десятками часов рассказывать о свойствах разных отравляющих веществ. В результате я себе уяснил, что к любому противнику можно найти подход с помощью яда. Главное, выбрать правильное время и дозировку.

То, с каким воодушевлением Джен Шу рассказывал о ядах, заставило меня поверить, что их Небо ничего не имеет против такого отвратительного средства убийства как отравление.