-  Мне кажется, около месяца назад я встречал Сильвию далеко отсюда, в провинции.

    -  Мне показалось, она тебя тоже узнала. Очень может быть. Женщина она, по всему видно, богатая, может, и путешествовала в свое удовольствие.

    -  Да, конечно, - согласился я, - почему не поездить, не развеяться.

    -  Пойдем, что ли в буфетную, там ждать Алексашку будет сподручнее…

    Однако уйти мы не успели, оркестр заиграл менуэт, и шесть или семь пар начали этот старинный медленный, грациозный танец со множеством мелких па. Я обратил внимание, что большинство танцоров-мужчин были в полумасках, а дамы блистали глубокими вырезами и обнаженными плечами. Зрелище было очаровательное, и я приостановился на полдороге к буфету.

    -  Пойдем, что ли, быстрее, - заторопил меня Остерман, которому, видимо, не терпелось добавить к ранее выпитому.

    -  Иди, я приду позже, - сказал я, отнюдь не горя желанием вновь напиваться за компанию.

    -  Я-то пойду, а вот платить придется все равно тебе. У меня денег ни полушки.

    -  Ладно, заплачу, - ответил я, чтобы быстрее его спровадить.

    Одна из танцующих дам была очень похожа на Алю, и у меня защемило сердце. Генрих Васильевич торопливо ушел, а я, прислоняясь к колонне, наблюдал за танцующими.

    -  Вам, князь, (так меня представил Остерман), понравилась наша Юлия? - спросил меня сзади голос Сильвии Джулиановны.

    Я обернулся.

    -  Да, очень милая девушка.

    -  Как только кончится менуэт, я непременно представлю вас, - пообещала хозяйка.

    Она очень изменилась со времени нашей встречи, пополнела, и в глазах не было прежнего неукротимого, яростного, лихорадочного блеска, но все равно от нее исходила какая-то внутренняя угроза.

    -  Спасибо, но мы с господином Остерманом пришли по другому поводу, у нас здесь назначена встреча, и на ухаживание может не остаться времени.

    -  Я знаю, но Александр Федорович придет только к полуночи, вам будет скучно, а Юлия поможет вам развлечься.

    Что «Алексашку» зовут Александром Федоровичем, я услышал впервые и удивился, откуда Сильвия может знать о наших планах.

    -  Спасибо, - поблагодарил я, не зная на что решиться.

    К проституции у меня слишком неоднозначное отношение, чтобы начинать якшаться с представительницами этой неблагодарной профессии. Я слишком уважаю себя, чтобы унижать женщину, покупая ее, как вещь. Женщин, мне кажется, нужно все-таки завоевывать, а не выторговывать.

    Впрочем, это только моя точка зрения, и я не намерен ее никому навязывать. Каждый волен поступать со своей душой и телом так, как ему заблагорассудится.

    -  Юля очень славная девушка, и вам будет приятно с ней поговорить, - уловив мои сомнения, подтолкнула в нужном направлении хозяйка.

    Делала она это, нужно отдать должное, с идеальным тактом. Не было сказано не только ни одного слова о цели нашего знакомства, в ее словах и взгляде не проскользнуло даже полунамека.

    -  И все-таки я откуда-то вас знаю, это очень интересно… - окончила разговор Сильвия Джулиановна.

    Мне тоже было интересно узнать, почему, занимаясь своей малопочтенной профессией сводницы, она так болезненно относится к посягательствам на себя. Чем так ей отвратительны мужчины? Если, конечно, она не поклонница однополой любви, что в конце восемнадцатого столетия было явлением чрезвычайно редким.