Парп убрал маленькую трубку.

    -  Можешь ударить ларла в сердце? - спросил он.

    Для этого нужен исключительно удачный удар мечом.

    -  Если будет возможность, - ответил я.

    Второй ларл, разъярившись, присел, готовясь к прыжку.

    -  Хорошо, - не мигнув, ответил Парп. - Иди за мной!

    Вика закричала, я крикнул Парпу, чтобы он остановился, но Парп бросился вперед, прямо в челюсти второго ларла, тот схватил его и начал бешено трясти, а я оказался у его лап и ударил ножом между ребер, прямо в сердце.

    Полуразорванное тело Парпа, с переломанной шеей, со сломанными руками и ногами, выпало из челюстей зверя.

    Вика со слезами кинулась к нему.

    Я снова и снова бил мечом, пока ларл не затих.

    Тогда я подошел и встал за Викой.

    Она стояла на коленях у тела. Повернулась, посмотрела на меня и сказала:

    -  Он так боялся ларлов.

    -  Я знал многих храбрецов, - ответил я, - но такого храброго человека, как Парп из Трева, не встречал.

    Она прижалась к изуродованному телу, шелка ее одежды покрылись кровью.

    -  Мы закроем тело камнями, - сказал я. - И я сниму шкуры с ларлов. Идти далеко, и нас ожидают холода.

    Она посмотрела на меня полными слез глазами и кивнула.

    33. ИЗ САРДАРА

    Мы с Викой, одетые в шкуры снежных ларлов, направились к воротам в мрачной черной ограде, окружающей Сардар. Путешествие было необычным, но недолгим. Мы перепрыгивали через пропасти, почти плыли в холодном воздухе, и я говорил себе, что Миск, его цари-жрецы и люди, инженеры роя, проигрывают битву, которая решает, могут ли цари-жрецы и люди, действуя вместе, спасти мир, или в конце концов Сарм, перворожденный, победит, и мир, который я так люблю, превратится в обломки, сгорающие в пламенеющем погребальном костре Солнца.

    Путь от ворот до владений царей-жрецов в Сардаре занял у меня четыре дня, а на обратном пути уже на утро второго дня мы с Викой увидели обломки больших ворот и ограду - теперь упавшие и переломанные бревна.

    Скорость возвращения объяснялась не тем, что мы спускались, хотя и это сыграло свою роль, а главным образом уменьшением силы тяжести. Я мог, держа Вику на руках, быстро продвигаться по тропе, которая в других условиях была бы опасной или совершенно непроходимой. Несколько раз я просто прыгал с одного участка тропы на сто футов вниз на другой участок; иначе мне пришлось бы пройти между этими пунктами не менее пяти пасангов. Иногда я вообще отказывался от тропы и двигался напрямик, от одного утеса к другому. Когда на утро второго дня мы увидели ворота, ослабление силы тяжести достигло максимума.

    -  Это конец, Кабот, - сказала Вика.

    -  Да, - согласился я, - я тоже так считаю.

    С того места, где мы стояли на тропе, едва держась на ногах, видна была огромная толпа, из представителей всех каст Гора. Люди толпились у остатков ограды и со страхом глядели на горы. Впереди в несколько рядов, насколько я мог видеть в обе стороны, стояли люди в белой одежде посвященных. Даже с того места, где мы стояли, слышался запах бесчисленных жертвенных костров, запах горящего мяса босков, тяжелые испарения ладана, кипящего в больших котлах, подвешенных на цепях над кострами. Мы слышали непрерывные гимны, видели, как посвященные простираются ниц, умоляя царей-жрецов о милости.

    Я снова взял Вику на руки и, наполовину идя, наполовину плывя, направился вниз, к развалинам ворот.