-  Ты пыталась закрываться? - спросил я, глядя на бронзовый сосуд у стены.

    -  Да, - ответила она, - но глаза знают. - Она печально улыбнулась. - Они видят сквозь металл.

    Я удивился.

    Она подошла к стене и подняла бронзовый сосуд. Закрывая им лицо, как щитом, приблизилась к входу. Выпуклости снова засветились.

    -  Видишь, - сказала она, - они знают. Они видят сквозь металл.

    -  Понимаю.

    Я молча поздравил царей-жрецов с эффективностью их оборудования. Очевидно, лучи, исходящие из этих сенсоров и расположенные в части спектра, которую не воспринимает глаз человека, способны проникать через молекулярные структуры, как рентгеновские лучи проникают сквозь тело человека.

    Вика угрюмо смотрела на меня.

    -  Я пленница в этой комнате уже девять лет.

    -  Мне жаль, - сказал я.

    -  Я пришла в Сардар, - рассмеялась она, - чтобы завоевать царей-жрецов и отобрать у них богатство и силу.

    И, расплакавшись, побежала к дальней стене. Стоя лицом к ней, она продолжала плакать.

    Потом повернулась ко мне.

    -  А вместо этого у меня только каменные стены и стальной ошейник рабыни!

    И беспомощно в гневе попыталась сорвать ошейник. В ярости она дергала его, плакала и наконец перестала. Конечно, знак рабства остался на ней. Сталь рабских ошейников Гора не поддается рукам девушки.

    Она успокоилась.

    С любопытством посмотрела на меня.

    -  Раньше мужчины делали все, чтобы доставить мне удовольствие, теперь я должна доставлять удовольствие им.

    Я ничего не ответил.

    Она смотрела на меня, смотрела дерзко, как будто приглашала воспользоваться властью над нею, приказать ей сделать то, что мне понравится. И у нее не было бы выбора, только подчиниться приказу.

    Наступило долгое молчание, которое я не хотел нарушать. Жизнь у Вики и так тяжелая, я не желал ей вреда.

    Ее губы слегка изогнулись презрительно.

    Я хорошо чувствовал призыв ее плоти, очевидный вызов во взгляде и в позе.

    Казалось, она говорит: ты не сможешь покорить меня.

    Интересно, сколько мужчин уступили ей.

    Пожав плечами, она подошла к спальному возвышению и взяла белый шелковый шарф, который я снял у нее с горла. Набросила его, закрыв рабский ошейник.

    -  Не носи шарф, - мягко сказал я.

    В глазах ее сверкнул гнев.

    -  Хочешь видеть ошейник? - зашипела она.

    -  Можешь оставить шарф, если хочешь.

    Она удивленно смотрела на меня.

    -  Но я считаю, что его не нужно надевать.

    -  Почему?

    -  Потому что без него ты красивее, - сказал я. - Но еще важнее, что, пряча ошейник, ты его не снимешь.

    В глазах ее блеснул огонь, она улыбнулась.

    -  Ты прав. - Она с горечью отвернулась. - Когда я одна, я делаю вид, что свободна, что я знатная леди, убара большого города, может быть, даже Ара. Но когда в мою комнату входит мужчина, я снова только рабыня. - Она медленно сняла шарф и бросила его на пол, потом повернулась ко мне. Высокомерно подняла голову, и я увидел, что ошейник очень красив на ее горле.

    -  Со мной, - мягко сказал я, - ты свободна.