Проявленное московским князем смирение, выра­зившееся в его личном прибытии к Мамаю, принесло свои плоды. Правитель Орды дал Дмитрию ярлык на великое княжество Владимирское. Предвидя жа­лобы со стороны Михаила Тверского, Мамай отпра­вил ему послание, написанное в традиционном для

83

монголо-татарской дипломатии высокомерном и грубо­ватом тоне: «Мы дали тебе княжение великое, и да­вали тебе рать, а ты не понял, сказал: «Своей силой сяду». Вот и садись с кем тебе любо» .

Победа Дмитрия была добыта не только униже­нием и готовностью рискнуть головой. Это была и по­беда московской великокняжеской казны. Огромные расходы в Орде привели к тому, что Дмитрий вер­нулся на Русь в сопровождении целой толпы креди­торов. Чтобы рассчитаться с ними, он обложил насе­ление своих владений повышенной данью. Окрепшая экономика московских земель выдержала это испы­тание. Дмитрий не только уплатил свои долги, но и выкупил в Орде погрязшего в долгах тверского кня­жича Ивана. Привезенный в Москву, Иван был по­сажен под стражу на митрополичьем дворе. Лишь год спустя, после ожесточенного торга, Михаил Твер­ской смог выкупить сына из московского плена.

Московско-тверская война, то разгораясь, то затихая, продолжалась до 1375 г., когда огромное войско, в состав которого входили московские, яро­славские, ростовские, брянские, смоленские и новго­родские полки, осадило Тверь. Сопротивление про­должалось около месяца. Союзные войска сильно ра­зорили тверские земли. В самом городе начался голод. 3 сентября 1375 г. Михаил признал себя по­бежденным. В мирном договоре («докончальной гра­моте») , составленном от имени Дмитрия Московского, говорилось: «А начнут татары нас сваживать, и нач­нут тебе давать нашу вотчину, великое княжение, то тебе его не брать... А начнут нам давать твою вот­чину, Тверь, то и нам ее не брать» . Из этих слов видно, что на Руси отлично понимали стремление ор­дынской дипломатии «сваживать», стравливать рус­ских князей. Договор предусматривал единство дей­ствий московского и тверского князей по важнейшим политическим вопросам. «А пойдут на нас татары или на тебя... то биться нам с тобой вместе против них». В целом по договору 1375 г. тверской князь переходил на положение «младшего брата» Дмитрия Московского, что на языке того времени означало не только взаимопомощь, но также подчинение «стар­шему брату». Конечно, в глубине души Михаил Твер­ской оставался    заклятым    врагом    Москвы, однако после 1375 г. он уже никогда не пытался тягаться с Дмитрием в открытом военном противоборстве.

Завершение московско-тверского спора проходило в условиях разгоравшейся антиордынской борьбы. Дмитрий Московский открыто поднял знамя этой борьбы в 1374 г. Через горечь неудачи в битве на р. Пьяне (август 1377 г.), через радость первой боль­шой победы на р. Воже (август 1378 г.) дорога исто­рии вела Русь на Куликово поле.

Новый курс московской политики складывался в острой борьбе боярских группировок. Вопрос об от­ношениях с Ордой расколол окружение Дмитрия на два противостоящих лагеря. Те, кого летопись име­нует «старыми боярами», стояли за сохранение вер­ноподданнических отношений с ханским двором.

Среди тех, кто выступал за верность ордынской политике Ивана Калиты, первое место занимал мит­рополит Алексей. В клерикальной литературе его принято изображать «духовным отцом» Куликовской битвы. «Битва на Куликовом поле была подготовле­на св. Алексеем», — утверждает современный ан­глийский «специалист по истории православной церк­ви» Н. Зернов . Ту же мысль, хотя и в более осто­рожной формулировке, проповедуют и отечественные церковные писатели.