Он улыбнулся и протянул мне кружку с какой-то жидкостью; это был портвейн, который я не пью в Москве, но сейчас от него, как мне показалось, по жилам растеклось приятное тепло. Я поманила пальцем Нику, которая пыталась пристроить на чьих-то коленях банку с водой, чтобы вскипятить чай; мы обе почти легли на кровать, и за спинами двух Саш нам удалось обменяться несколькими фразами:

— Кто этот светленький?

— Ты разве его не узнаешь?

— Никогда в жизни его не видела!

— Здрасьте, он был здесь, когда ты только приехала, и уезжал на неделю. Зовут его Алекс, фамилию не знаю. Как ты могла его не заметить — ума не приложу. Ведь он занимается подводными съемками и будет работать вместе с группой твоей тети.

В хорошеньком же я была состоянии после смерти Сергея, если его не запомнила! Я искоса, из-под опущенных ресниц взглянула в дальний угол, где тот сидел; он перехватил мой взгляд и снова мне улыбнулся. Я вопросительно подняла брови, на что он утвердительно кивнул. Тогда я взяла последнюю хлебную корочку, обмакнула ее в масло из-под сардин и протянула ему. Женщина всегда инстинктивно стремится подкормить симпатичного ей мужчину, даже не вспоминая банальную истину о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок — если она, конечно, настоящая женщина, а не ее имитация.

Уже давно стемнело, и общий разговор, шуточки и смех постепенно стихали. Кто-то высунулся наружу и сообщил, что дождь прекратился и на небе появилось даже несколько звездочек. Все дружно высыпали наружу, разминая затекшие ноги и потягиваясь. Кто-то чертыхнулся, попав прямо в объятия держиморды, и после этого откуда-то появился фонарик, освещавший узкую тропинку между колючими кустами. Во тьме засветились огоньки сигарет. Мы вышли к лабораториям, но расходиться еще не хотелось. Кто-то из ребят предложил пойти на берег, но в это время с небес на нас снова закапало, и мы побежали к ангару, где хранилось наше оборудование. Вообще-то это был не совсем ангар: рядом с аквалангами, компрессорами, костюмами для подводного плавания, оборудованием для подводных съемок и какими-то приборами не совсем понятного мне назначения был отгорожен жилой уголок, в котором теперь постоянно обитал Витя, по совместительству охраняя данную нам взаймы аппаратуру, за которую в случае ее пропажи мы никогда бы не расплатились. В дальнем углу каким-то образом примостилась моторная лодка; она никому не мешала.

Собственно говоря, я сильно сомневалась, можно ли Вите с его слишком обширными знакомствами и широкой душой доверять такой ответственный пост, но Ванда, всегда такая мягкая и податливая, тут настояла на своем, и она оказалась права.

Витя навел в ангаре неукоснительный порядок, все было у него под рукой, и никаких девиц он сюда не водил — по агентурным сведениям, он как-то раз высказался в том роде, что «где живешь — там не гадишь». Более того, если он весело проводил ночь в другом месте, то все равно периодически бегал проверять, все ли в порядке. Ключей от ангара было два — один у него, другой у Ванды, и мне иногда приходилось Витю будить, когда он сладко отсыпался после ночных похождений.

Свое жилье наш техник-подводник-ассистент отгородил от остального пространства ангара двумя шкафами. Получилось очень уютно. Мы все уселись: кто на ящики, заменявшие стулья, кто на узкую кровать, накрытую солдатским одеялом. Витя включил в розетку электрический чайник (все у него было наготове, даже ведро с водой стояло), нажал на кнопку магнитофона, и тут же раздалось:

Почему-то в этом году весь лагерь увлекался «Машиной времени», старой, доброй «Машиной времени», и с утра до вечера отовсюду можно было слышать песни Макаревича; но мне почему-то больше всего запомнилась именно «Сара Марабу».