Он решил сразу направиться в отель «Линней», а следующим утром первым делом встретиться с Джайлзом и профессором Трентом. Сейчас упсальская полиция уже знала о Джайлзе, и вероятность снова упустить его равнялась нулю. Вексфорд написал на листе бумаги «Отель Линней, Упсала», но водитель такси в аэропорту Арланда достаточно хорошо говорил по-английски, чтобы понять, куда ему надо.

Было уже темно. Они ехали по широкой прямой дороге через сосново-березовый, как ему показалось, лес. Дома, которые он видел или старался разглядеть в ночном освещении, казались современными. Они были из одного и того же материала, да и дизайном мало отличались друг от друга. Он был потрясен, когда в далеких огнях города увидел стоящий на возвышении огромный собор, его темный силуэт и шпили, упирающиеся в темное, словно усыпанное драгоценными камнями звездное небо. На меццо-тинто Матильды у собора купола были луковичные. Только на очень старых изображениях видны готические шпили. Он ничего не понимал. Может, то были виды не Упсалы, а какого-то другого североевропейского города?

На другом холме грозный замок — эпохи барокко, как он подумал, — а рядом — быстрая черная река. Он вышел из такси, и водитель вежливо протянул ему сдачу в кронах. Странно, но он верил этому человеку, знал, тот его не надует, а ведь так не везде бывает. Он был на улице совсем недолго, но промерз до костей. Отель «Линней» встретил его теплом. Здесь все говорили по-английски, все были вежливы, милы, услужливы. Он оказался в простой строгой комнате, немного пустоватой, хотя в ней было все, что может понадобиться. Из кранов лил кипяток. Инспектор поел в самолете и сейчас не был голоден. Немного волнуясь, он набрал номер Филипа Трента. Трент взял трубку, но вместо потока шведского инспектор услышал:

— Алло.

Вексфорд сообщил, что приехал и хотел бы встретиться с ним в девять тридцать утра, как они и договаривались. Трент, который, к несчастью, до такой степени соответствовал стереотипу выжившего из ума профессора, что его манеры даже казались деланными, очевидно, позабыл, кто такой Вексфорд. Вексфорд не удивился бы, услышав «Ва», «Тин» или «Хо» — так звучат приветствия на некоторых австроазиатских языках, о существовании которых он только недавно узнал. Но вместо этого Трент рассеяно сказал, что «должен спуститься с небес на землю», и согласился — девять тридцать «его устроит». В это время уже почти везде можно выпить кофе.

— Мой дом на углу Эстраогатан и Гамла-Торгет. То есть на углу Восточной улицы и Старой Площади. Приблизительно так.

Приблизительно так переводятся названия или дом находится приблизительно там?

— Это на берегу реки. Вы можете попросить в отеле карту.

По голосу Трента было понятно, что ему совершенно не интересна эта встреча. Приняв горячий душ, Вексфорд лег спать. За окном на улице оказалось более шумно, чем он предполагал. Район был холодный и чистый, даже суровый и необжитый, поэтому он ожидал полной тишины. Но до него долетели голоса молодежи, музыка, он услышал, как что-то упало в канаву, как зарокотал мотор мотоцикла, и, наконец, вспомнил, что это же университетский город. Самый старый в Швеции, так называемый шведский Оксфорд, один из древнейших в Европе, но живет-то в нем современная молодежь! Он сел в кровати и начал читать Мэри Уоллстонкрафт, описывающую, как легко в Швеции получить развод, и маленькие города, которые крупнее, чем такие же в Уэльсе и западной Франции. На него снизошло спокойствие, и он уснул.

Утро было яркое, холодное. Но где же снег?

— У нас давно не было много снега, — сказала девушка-полиглот, обслуживавшая постояльцев за завтраком или, скорее, провожавшая их к столикам в буфете. — Как и весь мир, мы переживаем глобальное потепление. — А потом строго добавила, глядя Вексфорду прямо в глаза: — Знаете ли вы, что в Швеции лучшие в мире экологические показатели?

Он скромно ответил, что рад это слышать.