|
Вы уж точно знаете, как обходиться с ружьем, не… – он оборвал разговор, потому что Майкл Галатин внезапно оказался прямо перед ним, и его светло-зеленые глаза сковали льдом его душу. Рука Майкла поднялась, схватила сигару и выдернула ее из зубов майора. Он сломал ее пополам и швырнул в огонь. – Майор Шеклтон, – сказал он с налетом русского акцента, сглаженного холодной британской аристократичностью, – здесь мой дом. Чтобы курить здесь, нужно просить разрешения. Но если вы попросите, я его не дам. Мы поняли друг друга? Шеклтон прошипел, покраснев лицом: – Это была… Это была полудолларовая сигара! – Дыму она дает ровно на полцента, – сказал ему Майкл, еще несколько мгновений глядя в глаза человека, чтобы убедиться, что его вызов ясен, а затем повернулся к молодому капитану. – Я в отставке. Таков мой ответ. – Но… Сэр… Вы еще даже не выслушали, для чего мы приехали! – Могу догадаться, – Майкл прошел к окну и поглядел на черный лес. Он учуял запах старого виски из неприкосновенного запаса, шедший от кожи Шеклтона, и слегка улыбнулся, догадываясь, как американец мог на него отреагировать. К удовольствию Морин из «Бараньих отбивных». – Существует план совместной операции союзников. Если бы он не был важен для американцев, майор не приехал бы сюда. Я сам слушал радиопередачи через пролив по своему коротковолновому приемнику. Все эти цифры, вещи насчет цветов для Руди и скрипок, которые нужно настроить. Я не могу понять всех этих переговоров, но я понимаю тон этих голосов: большое волнение и много страха. Скажу, что это значительно приближает неизбежное возведение Атлантической стены, – он взглянул на Хьюмс-Тельбота, который так и не сдвинулся с места и не снял свою мокрую шинель, – думаю, не позже, чем через три-четыре месяца. Когда пролив летом успокоится. Уверен, что ни Черчилль, ни Рузвельт не хотят высаживать на побережья Гитлера армии солдат, опухших от морской болезни. Итак, что-нибудь в июне-июле будет более верным. В августе будет слишком поздно; американцам придется пробиваться на восток в самое плохое время зимы. Если они захватят места для высадки в июне, они будут в состоянии наладить линии снабжения и закопаться на оборонительных рубежах у самих границ Германии до первого снега, он поднял брови. – Я правильно рассуждаю? Шеклтон прошипел сквозь зубы: – Вы уверены, что парень на нашей стороне? – спросил он Хьюмс-Тельбота. – Позвольте мне погадать еще немного, – сказал Майкл, взгляд его переместился к молодому капитану, потом вернулся к Шеклтону. – Для успеха вторжению через пролив должно предшествовать разрушение немецких коммуникаций, взрывы складов боеприпасов и топлива и общая атмосфера земного Ада. Но спокойного ада, с холодным жаром. Я предполагаю, что заработают партизанские сети, которые будут трудиться ночами, подрывая железные дороги и, может быть, здесь найдется место и для деятельности американцев. Парашютные десанты могут посеять своего рода беспорядки в тылах, что может заставить немцев бежать куда глаза глядят, – Майкл подошел к камину рядом с майором и подставил ладони огню. – Я полагаю, что то, что вы хотите от меня, имеет отношение к вторжению. Конечно, я не знаю, где это произойдет или когда точно, и мне эти сведения не нужны. Вы должны понять другую вещь, а именно – то, что высшее командование нацистов определенно готовится к попытке вторжения в течение ближайших пяти месяцев. Имея с Востока наступающие Советы, немцы знают, что приближается подходящий момент – подходящий с точки зрения союзников – для наступления с запада, – он потер руки. – Надеюсь, мои выводы не слишком далеки от ваших замыслов? – Нет, сэр, – сознался Хьюмс-Тельбот, – они попали в точку. Майкл кивнул, а Шеклтон сказал: – У вас есть кто-то, работающий на вас в Лондоне? – У меня мои личные глаза, уши и мозг. |
