— Ты жалеешь о том, что мы сделали? — поинтересовалась она и нахмурилась.

— Нет, Бригид, не жалею, — серьезно ответил воин.

— Клан на не одобряет, — вздохнула кентаврийка, опустив взгляд на их соединенные руки.

— Я думаю, что все просто удивлены. Мы сделали то, чего никто прежде не вытворял. Раньше такие браки заключались только между верховными шаманами и Возлюбленными Эпоны. Понадобится время, чтобы к нам привыкли и люди и кентавры.

— Если они вообще привыкнут.

— Тебе будет плохо, если кто-нибудь из них никогда нас не примет?

— Да. Гораздо хуже, чем я думала, — ответила она. — Я считаю замок Маккаллан своим домом. Мне будет очень неприятно, если меня снова и снова станут отвергать.

— Они просто удивлены, может быть, даже потрясены. В конце концов все к нам привыкнут. Вот увидишь.

— Это всего лишь часть проблемы, — проговорила она. — У меня не хватит времени узнать, привыкнут ли они.

— Надо отправляться совсем скоро?

— Сегодня! — тяжело вздохнула Бригид.

Кухулин открыл рот, затем закрыл. Она видела, как заиграли жевалки, но он без спора кивнул.

— Мне... Нам надо, — поправилась охотница, заметив взгляд мужа. — Я не знаю, что тебе известно о поисках чаши верховного шамана...

Она сделала паузу. Ему было явно не по себе.

Воин провел пальцами по волосам, коротко, сердито вздохнул и сказал:

— Я ничего об этом не знаю. Всю свою жизнь я пытался как можно лучше научиться тому, что вижу, чувствую, могу сделать, используя силу тела или меча. По иронии судьбы все, чему я так долго и трудно учился, теперь оказывается ненужным.

— Знаешь, за исключением связи с духами животных, я тоже всячески избегала иного мира. Как и в ситуации с поиском души, о взаимоотношениях с царством духов мне известно немногим больше, чем тебе. Иной мир всегда означал для меня мою мать. Я всю жизнь старалась увернуться от ее власти, поэтому ускользала и от него. Но все же мне кое-что известно о поиске верховного шамана. Ведь мать хотела, чтобы я выпила из чаши. Она учила меня, думала, что сможет соблазнить силой и могуществом, но потерпела неудачу. Я ни за что не коснулась бы чаши, пока мать имела возможность влиять на меня.

— Ты выпьешь из нее, Бригид. Но теперь уже никто не будет влиять на тебя, — произнес Кухулин.

Охотница перевела взгляд на погребальный костер сестры и продолжила:

— Я собираюсь воспользоваться сведениями, полученными от матери, затем сделаю то же самое, что и во время поисков твоей души. Я попытаюсь представить себе, будто это охота.

— Мы будем искать след чаши?

— Попытаемся, — сказала она. — Но не сможем начать отсюда. Поиск верховного шамана — это три части духа. Одна из них — тело. Мы должны уехать из замка туда, где сможем быть физически отделены от этого мира и от проблем тех, кто его населяет, будь это люди, кентавры или фоморианцы, новые и старые. Как только мы останемся совсем одни, войти в иной мир будет... — Бригид изогнула губы и попыталась улыбнуться, глядя на груду остывающей сосновой золы. — В общем, не скажу, что легче. По крайней мере, иной мир станет для нас доступнее, если мы отделимся от всего этого.

— Думаю, есть смысл так и сделать, — проговорил Ку. — Ты хочешь начать сегодня?

— Я не хочу! — воскликнула она и замолчала, пытаясь держать себя в руках. — Не желаю, — произнесла охотница уже спокойнее. — Но я не могу думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы привести события к их завершению. Мне кажется, что перед нами стоит невероятно трудная задача. Все время, пока мама была ранена и умирала, мой брат искал чашу.