Выражение лица Невина омрачилось, когда он заговорил вслед за братом:

— Да, те из нас, кто ее знал, не сомневаются в том, что в день великого сражения у нее была возможность убежать от вторгнувшихся демонов. Но муза не стала спасать себя. Она решила остаться с теми, кто был болен тяжелее ее.

— Как моя двоюродная бабушка Урания! — воскликнул Гарет.

— И моя бабушка! — раздался детский голос.

— И моя!

В ночи разнеслись детские возбужденные голоса. Рассказчики ждали, терпеливо кивая и соглашаясь с каждым ребенком. Бригид хотелось завопить, чтобы они заткнулись, потому что ей не терпелось узнать конец истории. Вскоре дети успокоились и приготовились слушать дальше.

Керран заговорил снова:

— Демоны заполонили храм Муз. Храбрые кентавры и воины-партолонцы не смогли сдержать вторгнувшуюся армию. Было захвачено много женщин: музы и их ученицы, которые были самыми талантливыми и красивыми во всей Партолоне. Демоны изнасиловали их, утолили свои извращенные желания.

Бригид дернула подбородком и торопливо обвела глазами слушателей. Она была смущена откровенностью рассказа, но, похоже, это больше никого не потрясло.

Невин тут же подхватил:

— Несравненную красоту Терпсихоры заметил вражеский вождь Нуада. Ночью он приказал ей танцевать. Он думал, что она делала это для него, но для кого она старалась?

— Для Богини! — восторженно раздалось из толпы.

— Верно. В прекрасном танце, который обычно исполняли в Партолоне во время брачной церемонии, она прошла через весь лагерь демонов, коснулась всех, кого только могла, передавая захватчикам болезнь вместо обрядового благословения Богини.

— Нам это известно, потому что Терпсихора выжила, хотя была заражена оспой и изнасилована демоном, — сказал Невин еще более звучно.

— Она прожила еще долго, успела передать дочери знания Богини. Та, в свою очередь, передала эту драгоценность своим наследницам.

Керран замолчал. Они с Невином повернулись и поклонились Сиаре, внучке музы танца.

— Женщины из рода Терпсихоры всегда излучают восхитительный огонь. Но эта правда печальная, потому что некоторые из них пылают чересчур ярко и сгорают слишком быстро. Сиара, ты почтишь нас сегодня танцем твоей прародительницы?

Мальчишки и девчонки хором ахнули от удовольствия. Когда шаманка встала, Бригид услышала, как дети зашевелились.

«Почему они до сих пор не спят?» — подумала она.

Сиара склонила голову, соглашаясь с близнецами-рассказчиками, сбросила с себя теплую козлиную шкуру, сняла плотные штаны и башмаки на толстой подошве. Она подошла к костру лишь в одной некрашеной полотняной рубашке, доходившей почти до середины бедра. Бригид изумленно уставилась на ноги Сиары. Совсем человеческие ступни с изящным подъемом заканчивались не когтями, а гладкими пальцами.

— Сегодня я благодарю богинь! Терпсихору — за силу моей бабушки, а Эпону — за нашу победу над тьмой. Я посвящаю этот праздничный танец памяти тех, кого мы любили, и тех, кто, умирая, одарил нас жизнью.

Бригид могла поклясться, что последние слова шаманки были адресованы Кухулину.

Откуда-то из круга раздался бой барабана, к которому присоединился еще один, потом еще. Затем раздалась чистая высокая трель трубы. По-видимому, шум, который до этого слышала Бригид, означал, что дети бегали за инструментами.

Крылья Сиары развернулись, как темный живой занавес, и она начала танцевать. Если бы до этой ночи кто-нибудь попросил Бригид описать шаманку, то она использовала бы слова «миниатюрная» и «нежная». Но как только Сиара начала вращаться, прыгать, изящными руками выводить в воздухе замысловатые узоры, охотница сразу поняла, как сильно ошибалась.