— Богиня!.. — выдохнула Бригид, представляя себе ужас матери, увидевшей, что ее ребенок объят пламенем.

— Мать во всем винила себя. Бренна была ее единственным ребенком, который умирал страшной смертью из-за того, что она сделала. Фаган сказал, что женщина сошла с ума, в тот же самый день облила себя маслом и подожгла. Мать оставила письмо, в котором говорилось, что она хочет быть вместе с дочерью.

Бригид качала головой, не в силах осмыслить услышанное.

— Отец впал в глубокую депрессию. Он не ел, не пил, не спал, отказывался навещать Бренну. Однажды утром, спустя некоторое время после самоубийства жены, его нашли мертвым.

— Бедная Бренна, несчастное дитя. Пройти через этот ужасный огонь и выздороветь лишь затем, чтобы найти родителей мертвыми, — произнесла Бригид, сотрясаясь от сдерживаемых рыданий. — Как страшно, будучи ребенком, осознавать, что твои родители...

— Умерли из-за того, что их душа разрушилась, — закончил за нее Кухулин и перехватил взгляд Бригид. — Вот что случилось с ними. Я знаю. Это же самое было и со мной.

— Было?

Кухулин провел пальцами по знахарскому символу, высеченному на надгробии, и твердо сказал:

— Было, но не будет. Я не могу этого позволить. Представь себе боль Бренны, когда она встретит меня в ином мире и поймет, что стала причиной смерти двух мужчин, которых любила? — Ку покачал головой. — Нет. Тебе придется заставить вернуться разрушенную часть моей души.

— Вряд ли я смогу заставить ее сделать что-нибудь. Она чертовски похожа на тебя, только намного счастливее. Тебе нужно самому убедить ее вернуться, сделать так, чтобы она поняла, что это именно приглашение.

— Я буду над этим работать, — заявил воин и хмыкнул.

— У тебя есть время до нашего возвращения в замок Маккаллан. Тогда я отправлюсь в потусторонний мир, и да поможет нам Богиня.

— Значит, еще несколько дней, — сказал он и в последний раз погладил узел знахарки. — Я готов вернуться.

«Он говорит о возвращении в замок Маккаллан или к жизни? — Когда воин остановился, чтобы бросить напоследок взгляд на могилы, Бригид из вежливости не сказала ни слова. — Кухулин должен с этим справиться. Я помогу найти разрушенную часть души, но остальное ему придется делать самому».

— Голубые цветы, — сказал он и вдруг улыбнулся.

Бригид с удивлением скосила на него глаза и спросила:

— Чем они тебя так насмешили?

Его глаза были полны непролитых слез, но Ку по-прежнему улыбался.

— Бренна любила голубые цветы, говорила, что они напоминают ей мои глаза. Она даже собирала вещи, которые имели точно такой же оттенок, прежде чем встретила меня.

— Правда?

— Она хранила их на своем алтаре Эпоны. Там было лазурное птичье перо, бирюзовый камень того же самого оттенка и даже жемчужина...

Охотница вдруг ощутила тяжесть той самой находки, которая лежала у нее в кармане и давила на грудь.

— Что случилось с бирюзовым камнем? — перебила она его.

— Я положил его и все, что было на алтаре, в ее могилу.

Бригид медленно потянулась к карману, вытащила камень, положила его на раскрытую ладонь и протянула Кухулину. Лицо воина побелело, как только он увидел эту вещь. Ку дрожащими пальцами взял камень и стал поворачивать перед собой, внимательно изучая.

— Где ты взяла?.. — спросил он голосом, охрипшим от эмоций.

Бригид послушно озвучила то, во что едва верила сама:

— Его бросил мне золотой ястреб, которого я считаю своим духом-проводником. Я... я думаю, что это, должно быть, мой ловец душ, — торопливо закончила она.

— Он появился из царства духов? — Голос Кухулина дрогнул.

— Это тот же самый камень, который ты положил в могилу вместе с телом Бренны?

— Да, я в этом уверен, — прошептал воин, не отрывая глаз от камня.