– Сперва мы этого не знали. Но Мария нам сказала, и мы начали искать.

– Вы удивились, что ее нет?

– Мы уже ничему не удивлялись.

– Куда она могла исчезнуть?

– Мария говорит, что девушка убила старика и смылась.

– Вам это кажется возможным?

– Как знать? Вся эта история – сплошное сумасшествие. Если девушка так ошалела, что, ни олова никому не сказав, улизнула из дому и голая мчалась по улицам, она была способна прихватить с собой папашин скальп.

– Вы позволите мне прощупать вас, чтобы уяснить кое‑какие детали и общую обстановку?

– Как решит мой адвокат.

– Я против, – отрезал 1/4мэйн. – Согласно конституции каждый может отказаться от эспер‑обследовании, не подвергая себя никаким подозрениям. Считайте, что Рич отказался.

– Темный лес и хоть бы маленький просвет. – Пауэл вздохнул, пожал плечами. – Ну что ж, приступаем к расследованию.

Они двинулись к кабинету. Стоявший в дальнем конце зала Джексон Бек, не выдержав, спросил на непонятном для Тэйта с 1/4мэйном полицейском жаргоне:

«Линк, зачем вы ему позволили вас дурачить?»

«Он меня дурачил?»

«А то нет? Этот чертов стервятник вьет из вас веревки».

«Бросьте, Джекс. Стервятник сам запутался и угодил в силки, из которых только один выход – Разрушение».

«Что?!»

«А вы разве не заметили, как он проболтался, пока с таким усердием вил из меня веревки? Он, видите ли, не знал о том, что была дочка. Этого никто не знал. Он ее не видел. Ее никто не видел. Он допускает мысль, что она выбежала из дому после убийства. Все допускают эту мысль. Ну, а откуда он узнал, что она голая?»

Изумленное молчание, и затем уже в арке между залом и кабинетом Пауэла догоняет волна пылкого восхищения.

«Я преклоняюсь перед вами, Линк. Я преклоняюсь перед Мастером».

Кабинет Бомон Хауза спроектирован по образцу турецких бань. Пол выложен мозаикой из ярких камней – гиацинта, шпинеля, солнечного камня. В украшенные золотой сеткой стены вделаны синтетические камни – рубины, изумруды, гранаты, хризолиты, аметисты, топазы – и в центре каждого из них портрет хозяйки в разных видах. Повсюду бархатные коврики, множество кресел, диванов.

Пауэл вошел в кабинет и, оставив позади Рича, Тэйта и 1/4мэйна, сразу направился в середину комнаты. Гул голосов смолк, и Мария Бомон томно привстала. Пауэл жестом попросил ее не подниматься. Он огляделся, тщательно прикидывая в уме духовный потенциал собравшихся здесь сластолюбцев и обдумывая тактику, которую следовало применить. Наконец он начал.

– Закон, – сказал он, – глупо и нелепо усложняет такое заурядное явление, как смерть. Люди каждый день мрут тысячами, тем не менее согласно закону тот смельчак, который взял на себя инициативу подтолкнуть старичка де Куртнэ к неизбежной кончине, почему‑то считается врагом человечества. По‑моему, это идиотизм, но прошу на меня не ссылаться.

Он помолчал и закурил сигарету.

– Все вы, конечно, знаете, что я щупач. Некоторых это, может быть, даже пугает. Я представляюсь вам чудовищем, которое, не сходя о места, ревизует все ваши мысли и чувства. Так вот… Если бы даже я это умел, Джо 1/4мэйн помешал бы мне. Кроме того, признаюсь вам, будь это так, я не стоял бы сейчас здесь. Я возвышался бы на троне повелителя вселенной и практически не отличался бы от господа бога. Но, мне кажется, никто из вас этого сходства пока не заметил?

Прошелестел смешок. Пауэл обаятельно улыбнулся и продолжал:

– Увы, массовое чтение мыслей не по зубам ни одному щупачу. Исследовать отдельную личность и то не так просто.