— Хорошо, пицца и кино. Потом мы вернулись домой и занимались любовью в самой классической позе, в постели! Но я максимально постаралась, чтобы казаться ему горячей и страстной! Придумала кое-что...

— Лавиния!

— По крайней мере, чтобы он думал, будто мне до сих пор нравится трахаться с ним... Лучше же, чтобы он ничего не заподозрил, тебе не кажется?

— Ах, конечно, а по-твоему он не знает? Я думаю, что он прекрасно понял, что мы с тобой не были вместе тем вечером...

— Почему?

— Я заметила это по тому, как он на меня смотрел...

Принесли «Цезарь» и тоннарелли с сыром и перцем.

— Ваш заказ. А ещё пармезан, если ты захочешь.

Официант ушёл.

— Спасибо...

— Ты слышала? Он обратился ко мне на ты!

— Слышала.

— Это значит, что я всё ещё могу сойти за юную девочку. У него на самом деле классная задница…

— Ты просто свихнулась.

— Ну же, я ведь просто сказала. В любом случае, ты должна была продолжить игру и с Андреа, зря ты меня сдала.

— Но тот вечер я провела с ним, как я должна была его убеждать в том, что я была с тобой?

— А я откуда знаю? Как-нибудь. Сколько я тебя знаю, у тебя всегда была хорошая фантазия, ты бы придумала что-нибудь...

— Слушай, забудь уже, дело сделано.

София возилась в своей тарелке, со злостью нанизывая на вилку кусочки, один за другим. Последним нашла гренок и поднесла переполненную вилку ко рту.

Лавиния увидела, как изо рта у неё торчат листья салата, и рассмеялась.

— Эй, ты не задохнёшься?..

— М-м-м, — протянула она, не давая возможности понять себя.

— Что ты сказала?

София прожевала и проглотила эту порцию салата.

— Что я тебя задушу!

— Спасибо, отличная подруга... А я всегда думаю о тебе в первую очередь.

— Ага, ещё чего… Не заставляй меня говорить, что ты всегда думаешь только о себе.

— Ладно. Знаешь, зачем я тебя пригласила сюда?

— Надеюсь только, что я не твоё прикрытие.

— Нет. Я ясно поняла: больше не буду тебя втягивать, не переживай.

— Слушай, ты, кажется, не поняла, что сейчас происходит... — София перестал есть и положила приборы на тарелку. — Андреа чувствует себя виноватым. Он думает о Стефано, о том, сколько всего он сделал и продолжает делать для него, и о том, как он ему за это отплатил...

— Что ты имеешь в виду?

— Не говоря ничего твоему мужу, он тоже превращается в твоего сообщника.

Лавиния наклонилась над блюдом и стала наматывать пасту.

— Андреа преувеличивает.

— Возможно, но ты не можешь решать, что другие должны чувствовать.

Лавиния бросила вилку в блюдо.

— А вы не можете решать, что должна чувствовать я!

Она начала кричать, так что ребята за соседним столикам повернулись к ним. Лавиния заметила это и успокоилась. София снова начала говорить, понизив голос:

— Да, только есть разница: ты нас погрузила в свои дела без спросу, а если ты ещё не поняла, мы этого не хотели.

Её подруга сидела молча. На этот раз, кажется, до неё дошло.

 — Согласна, покончим с этим. Пусть так.

Они продолжили обедать. София вдруг решила продолжить тему:

— Может, ты не в курсе, но Андреа хотел всё рассказать Стефано.

— Да? Ну, он сделал бы мне одолжение. Рано или поздно мне придётся рассказать ему самой.

— Ты свободна делать, что пожелаешь. Но я тебе советую ничего не говорить.

— А какой в этом смысл? Я тебя не понимаю. Мама говорит мне то же самое.

— Ты и ей рассказала?

— Конечно, я ей доверяю.