МАРШАЛЛ. Он не захотел прийти.

УИД. Не счел возможным почтить нас своим присутствием?

МАРШАЛЛ. Джентльмены, на протяжении столетий лондонские прачки приходили на берега Темзы, чтобы стирать грязное белье жителей Лондона. Но в один прекрасный день, в мае тысяча семьсот тридцать второго года, они не ограничились стиркой. Они высказали вслух свои мысли: «Мы будем бороться за заработную плату, на которую можно было бы жить и кормить наших детей». Слова эти разнеслись по берегам Темзы. «Не стирайте грязное белье лондонцев до тех пор, пока не добьетесь заработка, на который можно жить». Прачек арестовали и обвинили в преступном заговоре. Многих оштрафовали, многих бросили в тюрьму. Владельцы грязного белья думали, что с заговором покончено, что в городе никогда уже не возникнет проблема грязного белья. К их ужасу, на следующий же год прачки опять устроили заговор, а через год — опять. Это называли заговором. Но мы знаем, что это был один из многих эпизодов великой борьбы за свободу человека, борьбы, которая началась тогда, когда тираны и угнетатели впервые поработили своих ближних. Эта борьба не кончится до тех пор, пока дети одного отца будут гнуть спину, чтобы дети другого отца жили в достатке.

Я выступаю в защиту Джо Хилла. Всегда и везде людей, устремлявших взоры ввысь, защищавших бедных и слабых, безжалостно уничтожали. С ними расправлялись в тюрьмах, их казнили на эшафоте, сжигали на кострах. Они шли на смерть, и он готов пойти на смерть. Но неужели вы думаете, что, изрешетив пулями грудь Джо Хилла, вы сможете задушить чаяния угнетенных миллионов, которым он протянул руку надежды? Спросите сами себя: ведь вы хотите уничтожить его не потому, что он виновен, а потому, что он вселил в сердца людей надежду не только на хлеб, но и на благоухающие розы. Достаточно вам сказать слово, и Джо Хилл умрет — ведь он смертен. Но не будьте столь слепы и глупы, не обольщайте себя надеждой, что, выкопав свежую могилу, вы похороните в ней истину, за которую боролся Джо Хилл. Миллионы людей поднимут знамя на краю разверстой могилы, где его сложит Джо Хилл.

Кто будет аплодировать вам, если вы отправите его на смерть, и кто будет петь вам хвалу, если вы его спасете? Если вы отправите его на смерть, вашему поступку будут аплодировать в своих кабинетах владельцы крупных заводов, директора железнодорожных компаний, банкиры в больших городах — все они благословят вас и не будут скупиться на похвалу.

Но если вы освободите его, другие люди будут петь вам хвалу. На широких просторах прерий, где гнут спину труженики, в бескрайнем океане, где мореходы водят корабли, в шахтах, глубоко под землей, в цехах наших фабрик и заводов тысячи трудящихся и страждущих мужчин, измученных заботами женщин и детей, протянут к вам руки с благодарностью за ваше разумное решение.

Двадцать два месяца, которые Джо Хилл провел в вашей тюрьме, вернуть ему уже невозможно. Тюремное заключение — это особая награда, которую он получил за свои заслуги перед ближними. Ибо, если человек столь наивен, что начинает трудиться на благо бедных, угнетенных и униженных, на благо тех, кто не владеет средствами производства, газетами, судом, всем механизмом, приводящим общество в движение, такова его награда в наши дни. И такая награда была его уделом с тех пор, как первый наивный человек начал бороться за честь и достоинство человечества.

Я выступаю в защиту Джо Хилла. Я знаю, что мировая история работает на него.

Я выступаю в защиту Джо Хилла. Я выступаю в защиту бедных и слабых, в защиту множества людей, которые во мраке и отчаянии несут на себе бремя страданий человечества. Взоры их устремлены сегодня на вас пятерых.

СТОУН. А как с доказательствами? Можете ли вы добавить что-нибудь новое? Ясные, конкретные доказательства?

МАРШАЛЛ. Нет, не могу.

СТОУН. Располагаете ли вы какими-нибудь новыми фактами?

МАРШАЛЛ.