Теперь, вспоминая об этом, я понимаю, что он хотел забраться мне под юбку — впрочем, я ему и разрешила бы, если бы догадалась. Упустила случай. В общем, я набрала @GreatJoy — не прошло. Добавила год рождения, так что получилось @GreatJoy44, — опять не повезло. Я приписала год рождения Джоанны, и — бинго! Все уладилось, теперь я зарегистрирована как @GreatJoy69 и предвкушаю массу удовольствия. Я уже подписалась на «Косматых байкеров» и Национальный траст.

Честно говоря, приятно было чем-то себя занять, потому что сегодня воскресенье, а по воскресеньям мне иногда тоскливо. Время как будто идет чуточку медленней. Думаю, потому, что многие проводят этот день с семьей. Ресторан всегда забит ерзающими племянницами и не угодившими зятьями. К тому же телешоу в дневное время не радуют: «Охотников за выгодой» вечно повторяют, а «Домов с молотка» и вовсе нет. Смотреть нечего. Джоанна говорит, что я могла бы обратить внимание на что-нибудь свеженькое, и она, конечно, права, но от этого почему-то делается совсем одиноко. На самом деле я предпочла бы, чтобы она заглянула сюда, пообедала бы с мамой. Не спорю, иногда она приезжает. Пока происходили убийства, бывала здесь намного чаще — кто ее за это упрекнет? Уж точно не я.

Но пока в убийствах перерыв, полагаю, сгодится и собака. Боюсь лишь, не оказалось бы у Джоанны аллергии. В детстве не было, но после переезда в Лондон люди какими только аллергиями не обзаводятся.

Сегодня мы с Роном и Элизабет едем на такси в Файрхэвен навестить Ибрагима, и это меня несколько взбодрит. Я люблю больницы, они похожи на аэропорты.

Я купила Ибрагиму «Санди таймс», потому что однажды заметила ее у него дома. Бог мой, она весит целую тонну. Чтобы облегчить ношу, я решила убрать страницы, которые ему точно неинтересны, но в итоге ограничилась лишь отделом моды и репортажем об Эстонии, так что почти ничего не изменилось. Еще я купила ему цветов, большую молочную шоколадку и банку «Ред Булл», потому что его рекламируют.

Я знаю, все были потрясены, увидев его в синяках и бинтах, но я радовалась, что обошлось лишь этим. И еще больше обрадовалась, когда он заговорил! Такое облегчение! Хотя и немного скучновато, вы же знаете Ибрагима, однако скука — прекрасное чувство.

Просто я-то видала ситуации и похуже. Значительно хуже. Не буду вдаваться в подробности.

В пятницу, пока мы туда ехали, я заверяла Рона и Элизабет, что волноваться не надо: он в хороших руках, и ему так быстро оказали помощь. Но боялась худшего. Бывают такие травмы, от которых уже не оправишься. Рон с Элизабет, конечно, не дураки, они понимали, что я их просто успокаиваю, но это все равно важно. В каждый конкретный момент кто-то должен сохранять спокойствие, и тогда была моя очередь.

Вернувшись домой, я поплакала, и они оба, ручаюсь, тоже. Но, собираясь вместе, мы держимся идеально.

Я, кстати, понимаю, что пока мы концентрируемся только на телесных повреждениях. И когда случившееся дойдет до сознания Ибрагима, ему придется пройти ужасно трудной дорогой. Он такой мудрый и одновременно такой хрупкий. Может быть, потому и мудрый, что хрупкий? Потому что все через себя пропускает? Ну вот, теперь я заговорила как психотерапевт. Наверное, я слишком болтлива и не смогла бы стать психотерапевтом. Не уложилась бы в отведенный для сеанса час.

Кстати, он психотерапевт или психиатр? Все не запомню, как Ибрагим себя называет. Надо сегодня его спросить. Мне так не терпится его повидать. Одно я знаю точно: важно, чтобы по возвращении домой его окружали добрые друзья, а уж это я ему гарантирую.

А что я еще могу гарантировать? Мальчишка, который выхватил телефон у моего друга, ударил его ногой в голову и удрал, бросив умирать, пожалеет, что на свет родился.