|
Молодой человек вопросительно взглянул на него и на этот раз тоже самое сказал ему по-английски. – Вы не говорите по-немецки? – удивился молодой человек по-английски с сильным акцен-том. – Я – швед, – сказал Бейнес. – Вы сели в Темпельхофе. – Да, я был в Германии по делу. Мой бизнес заставляет меня бывать во многих странах. Было совершенно ясно, что этот молодой немец никак не мог поверить тому, что кто-то в современном мире, тот, кто занимается международными сделками и позволяет себе летать на но-вейших ракетах люфтганзы не может или не хочет говорить по-немецки. Он сказал Бейнесу: – В какой отрасли вы работаете, майн герр? – Пластмассы, полиэстеры, резина, полуфабрикаты для промышленного использования. По-нимаете? Не для товаров широкого потребления. – Швеция производит пластмассы? В голосе немца звучало недоверие. – Да, и очень хорошие. Если вы соблаговолите назвать свое имя, я отправлю вам по почте рекламные проспекты фирмы. – Не беспокойтесь, это будет пустой тратой времени. Я художник, а не коммерсант. Возмож-но, вы видели мои работы. На континенте. Алекс Лотце. – К сожалению, я почти незнаком с современным искусством, – сказал мистер Бейнес. – Мне нравятся старые, довоенные кубисты и абстракционисты. Я люблю картины, в которых есть какой-то смысл, а не просто представление идеала. Он отвернулся. – Но ведь в этом задача искусства, – сказал Лотце. – Возвышать духовное начало в человеке на чувственным. Ваше абстрактное искусство представляло период духовного декадентства или духовного хаоса, обусловленного распадом общества, старой плутократии. Еврейские и капиталистические миллионеры, этот международный союз поддерживал декадентское искусство. Те времена прошли, искусство же должно развиваться, оно не может стоять на месте. Бейнес вежливо кивнул, глядя в окно. – Вы бывали в Тихоокеании прежде? – спросил Лотце. – Неоднократно. – А я нет. В Сан-Франциско выставка моих работ, устроенная ведомством доктора Геб-бельса при содействии японских властей. Культурный обмен с целью взаимопонимания и доброжелательства. Мы должны смягчить напряженность между Востоком и Западом. Не так ли? У нас должно быть больше общения, и искусство может помочь в этом. Бейнес кивнул. Внизу были видны огненное кольцо под ракетой, город Сан-Франциско и весь залив. – А где можно хорошо поесть в Сан-Франциско? – снова заговорил Лотце. – На мое имя заказан номер в Палас-Отеле, но, насколько я понимаю, хорошую еду можно найти и в таком международном районе, как Чайн-таун. – Верно, – сказал Бейнес. – В Сан-Франциско высокие цены? У меня на этот раз совсем немного денег. Министерство очень бережливо. Лотце рассмеялся. – Все зависит от того, по какому курсу вам удастся обменять деньги. я полагаю, у вас чеки Рейхсбанка. В этом случае я предлагаю вам обменять их в Банке Токио на Самсон-стрит. – Данке зер, – сказал Лотце. – Я бы скорее всего поменял их прямо в гостинице. Ракета уже почти коснулась земли. Уже были видны взлетное поле, ангары, автостоянки, ав-тострада, ведущая в город, дома. "Очень симпатичный вид, – подумал Бейнес. – Горы и вода, и несколько клочьев тумана, проплывающих на «золотыми воротами». – А что это за огромное сооружение внизу? – спросил Лотце. – Оно только наполовину за-кончено, одна сторона совершенно открыта. Космопорт? Я думал, что у японцев нет космических кораблей. – Это бейсбольный стадион «Золотой мак», – ответил Бейнес. Он улыбнулся. Лотце рассмеялся. – Да, они ведь обожают бейсбол. Невероятно. |
