— Вы этого хотите? — спросил Шредер.

— Да, я этого хочу, — подтвердил Крэб.

— Тогда считайте, что я обожаю кино, — тут же заявил Шредер. — Это удивительное искусство! Особенно я уважаю режиссёров. Ни одного из них я не убил за всю свою жизнь. Высшей оценки для них и быть не может. Я так думаю.

Я буду любить кино, господин Крэб, мой повелитель, но только не просите меня, чтобы я стал иначе относиться к черепашкам. Нет и нет! Лучше выкиньте меня за борт! Лучше разрежьте меня на куски и скормите змее! Лучше…

— Утихни, Шредер, — строго попросил Крэб. — Никто тебя не просит возлюбить рептилий. Ты должен стать ассистентом великого режиссёра Пилсберга. Вот и всё.

— Ассистентом? — поморщился Шредер, — Мне больше нравится быть продюсером.

— Может, тебе уступить моё место? — мрачно спросил Крэб.

— Так вы продюсер! — восхитился Шредер. — Так бы и сказали! Я согласен быть ассистентом. Может быть, я как раз об этом и мечтал в детстве.

Я совершенно забыл, о чём мечтал в детстве. А теперь вроде вспомнил.

— Вы говорили о черепашках-ниндзя, — напомнил Пилсберг. — Не идёт ли речь о той четвёрке — Леонардо, Донателло, Рафаэль и Микеланджело?

— Те самые, — проскрипел зубами Шредер.

— Отлично! — вскинул руки Пилсберг и затем разлохматил волосы на затылке. — Я их тоже терпеть не могу.

— Друг! — протянул руки к великому режиссёру Шредер. — Как приятно слышать ваши слова!

— Я их на дух не переношу потому, что такого рода типы успокаивают людей, — пояснил свою мысль Пилсберг. — Ведь что происходит? Случается беда. Люди должны хорошенько пострадать. Это им только на пользу. Но появляется эта четвёрка и спасает положение. Вы поймите глубинный смысл моей мысли. — Добро побеждает Зло. Вот ведь что! Человечество — а меньшими категориями я не мыслю — верит в эту чушь. И в основном, благодаря этим черепашкам, которые везде успевают совать свои тупые носы. А я хочу драматургию повернуть с ног на голову или с головы на ноги. Я утверждаю своим творчеством обратное — Зло побеждает Добро. Всегда! Везде! И вечно! Только при такой постановке вопроса не будет ожирения души. Люди должны трястись!

— Где вы откопали такого умного человека? — спросил с некоторым умилением Шредер Крэба. — Какие речи! Они мне кажутся лучше всякой музыки. Я уже горжусь тем, что буду помогать такому человеку в его благородном деле. Только есть у меня одна просьба.

— Какая ещё просьба? — недовольно спросил Крэб.

— Не хочу называться ассистентом, — капризно заявил Шредер.

— Кем же тебя называть? — удивился Пилсберг.

— Соратником, — подсказал Шредер. — На самом деле я буду ассистентом, но буду называться соратником. Это для меня имеет огромное моральное значение.

— Вы согласны? — спросил Крэб Пилсберга, но не дал времени на ответ, — Хотя для меня это не имеет значения. Мы и так слишком разболтались. И вижу, разговор идёт не по существу. Я хотел бы знать, что нужно для создания фильма.

Пилсбергу очень не хотелось называть Шредера соратником. Он готов был привести веские доводы, что этого делать не надо. Но ему не хотелось раздражать Крэба. В конце концов, этот противный тип может называть Пилсберга, как ему вздумается. От этого величие Пилсберга не пострадает — памятники будут ему ставить. Но с Крэбом лучше не спорить.