|
Я не видел лучшего и более изящного судна. Мы добрались слишком поздно, почтамт был уже закрыт. Завтра утром пошлю на берег за письмами. Следующий мой рейс будет зависеть от известий, которые я получу из Сен Жермена. Если мне придется остаться здесь на более продолжительный срок, то я дам своему экипажу отпуск, который он вполне заслужил во время своего пребывания в Чивита Веккии. Рим мне никогда не надоедает, но я не любил и не полюблю Неаполь. 11 мая. Мои планы совершенно изменились. Я раздосадован и сердит, чем дальше я уеду от Франции, тем приятнее мне будет. Я получил письма от Стеллы и от горничной. Оба письма сообщают мне, что ребенок родился и это мальчик. Неужели они думают, что я интересуюсь этим мальчиком? Пока он в пеленках, он будет моим худшим врагом. Письмо Стеллы довольно приветливо. Но ни одним словом она не приглашает меня и даже не намекает на возможность приглашения в Сен Жермен. О матери она упоминает мимоходом, только извещая, что мистрис Эйрикорт здорова и наслаждается удовольствиями в Париже. Три четверти письма посвящены ребенку. Когда я писал ей, я подписался «преданный Вам». Стелла подписывается «Ваша». Это пустяки, правда, но тем не менее я чувствую, что это мне приятно. Матильда верна своему обещанию, из ее письма я узнал всю правду. "Со времени рождения «бебе», – пишет она, – мистрис Ромейн ни разу не произнесла вашего имени, она только и думает, только и говорит о маленьком. Это, конечно, весьма извинительно для леди в ее грустном положении. Но, по моему, не совсем благодарно забывать мистера Винтерфильда, сделавшего для нее так много и не требующего ничего более, кроме позволения проводить невинно несколько часов в ее обществе. Может быть, как незамужняя, я ничего не понимаю в материнских чувствах и детях. Но я тоже могу чувствовать и, извините меня за фамильярность, чувствую за вас. По моему, ребенок еще наделает много бед. Уже теперь он является источником споров. Мистрис Ромейн знает свет, и у нее доброе сердце. Она советует известить мистера Ромейна о рождении сына и наследника. Мистрис Эйрикорт утверждает, и, вероятно, не ошибается, что этот ненавистный старый патер завладеет имением мистера Ромейна, если только не будут приняты меры, которые заставят отца быть справедливым к сыну. Но мистрис Ромейн горда, как Люцифер, она и слышать не хочет о том, чтобы заискивать перед мужем, как она говорит. – Сердце человека, бросившего меня, не тронет ни жена, ни ребенок, – считает она. Мистрис Эйрикорт не согласна с ней. Они поссорились, а милый джентльмен француз и его жена стараются помирить их. Вы засмеетесь, если я скажу вам, что они для успокоения прибегли к конфетам. Мистрис Эйрикорт уже несколько раз была в Париже с месье и мадам Вилльрэ. Если в заключение дать вам указание, то посоветовала бы попробовать, как подействуют на мистрис Ромейн ваше отсутствие и молчание". Письмо проникнуто чувством. Я последую совету Матильды. Стелла никогда не упоминает моего имени, а у меня не проходит дня, чтоб я не подумал о ней! Полагаю, что человек может закалить свое сердце. Попробую я закалить свое сердце и забыть ее. Экипаж в Неаполе отправится на берег, затем мы поплывем в Александрию. Там яхта подождет моего возвращения. Я еще не видел нильских порогов и не видел прекрасных нубийских женщин мышиного цвета. Палатка в пустыне и экономка из смуглолицых дочерей природы – вот новая жизнь для человека, которому надоела пошлая европейская цивилизация! Начну с того, что отпущу себе бороду. Пятая выписка Чивита Веккия, 28 февраля 1863 После девятимесячного странствования по морю и суше я снова вернулся к берегам Италии! Какую пользу принесло мне мое путешествие? Я загорел, похудел и полюбил слабый табак. Помогло ли оно забыть мне Стеллу? Нисколько – мне еще больше, чем когда нибудь, хочется видеть ее. |
