Получая письмо, Торбэк в ту же ночь писал ответ. Писал он по-японски. Письма были неуклюжие по стилю, но полны любви.

«Я понимаю, тебе очень трудно, но не надо терять надежды. Тебя приняли, и тут ясно виден перст божий. Ты не должна впадать в отчаяние. Ты обязательно будешь стюардессой. Убежден, что господь не оставит тебя. А на сплетни подруг не обращай внимания. Вспомни, каким надругательствам подвергался господь наш, Иисус Христос! Наши страдания — ничто в сравнении с его страстями.

Очень хорошо, что ты каждый вечер возносишь молитвы господу. Когда человек попадает на чужбину и в его сердце закрадывается сомнение, нет ничего лучшего, как припадать к стопам божьим.

Всемогущий господь наш мог бы создать мир без страданий. Тем не менее он создал людей и послал их на землю страдать. И на то были свои причины. Бог даровал людям свободу. Но если человек пользуется своей свободой неосмотрительно, он обязательно впадает в искушение и в грех. Следовательно, подвиг человека в терпении.

Сейчас ты испытываешь страдания. Но ты не должна роптать. Ибо через страдания ты мужаешь и становишься угодной господу. А я, вдали от тебя, буду молиться, чтобы твоим страданиям пришел скорый конец.

Просящий господа да не испытает стыда!»

С огромным терпением ждал Торбэк ответы на свои письма. Он не знал покоя, пока не получал конверта со штампом «Авиа». Тогда он спешил в свою келью и лихорадочно вскрывал конверт.

«Спасибо тебе за доброе письмо. Оно меня очень ободрило. Я, кажется, начинаю одолевать этот английский язык. Твои молитвы услышаны богом. Правда, все мои однокурсницы говорят гораздо лучше меня, но я не огорчаюсь. Ведь и ты и господь на моей стороне.

Сегодня я гуляла по Лондону одна и чуть было не заблудилась. Но, к счастью, все обошлось благополучно. Я не люблю гулять с подругами. Все они ужасные сплетницы. Гораздо приятнее одной блуждать по незнакомым улицам и думать о тебе.

Время летит быстро, уже половина программы пройдена. Кажется, я закончу курсы благополучно. Это мне помогает господь. И ты. Я тебе очень благодарна.

Знаешь, мне кажется, что всевышний откуда-то наблюдает за мной и охраняет меня, мне в последнее время даже стало не так тоскливо. И потом я часто думаю о том, что ты говорил мне там, у нас.

Иногда я сижу в комнате одна, и мне кажется, что в тишине я слышу твой ласковый, нежный шепот. Он всегда со мной. Торбэк, милый, я очень счастлива».

— Ну как поживает ваш голубок? — спросил однажды у Торбэка Ланкастер.

Торбэк пришел к нему по неотложному делу.

После перевода отца Городи в Осака он почти все указания стал получать непосредственно от епископа. Связь с Ланкастером поддерживал лично, прибегая к телефону лишь в крайних случаях. В последнее время связным служил и Окамура, с которым он познакомился у коммерсанта.

Кстати, Торбэк доложил тогда же об этом человеке и отцу Билье и епископу. Глава миссии нахмурился, а отец Билье передернул плечами. Но ни тот, ни другой не стали распространяться на эту тему.

Отец Билье лишь сказал:

— Если господин Ланкастер считает его полезным человеком, это его дело. А у нас действительно, кажется, был такой прихожанин.

Круг знакомых Торбэка расширился. У коммерсанта он знакомился с самыми различными людьми. И среди них были не только японцы.

Ношеная одежда, которая присылалась после войны фондом LARA из Америки в адрес церкви святого Гильома, подвергалась тут тайной обработке. Из-под подкладок извлекались тонкие конвертики с белым порошком.

Этот белый порошок и был основным товаром, сбытом которого занимался коммерсант Ланкастер и который затем доставлялся в Амой, Шанхай, Макао и Гонконг.

Для реализации этого прибыльного товара Ланкастер использовал все миссионерские учреждения ордена святого Василия. Япония была побежденной страной, и ее власти проявляли особое великодушие к иностранным религиозным миссиям.