Одеваться Ясуко тоже стала лучше. Если раньше она носила только темные платья, то теперь у нее появились нарядные шерстяные кофточки и юбки разных расцветок. В те годы все одевались как попало. Многие женщины еще с войны носили черные брюки, многие меняли прежнюю одежду на рис. И только женщины определенной профессии одевались в яркие нарядные платья.

И соседи стали судачить:

— Может, Ясуко тоже из этих, гулящих?

Однако никто ни разу не видел, чтобы она принимала американских солдат. И при том ведь она такая верующая! А чистота нравов была одной из главных заповедей ее веры.

У нее бывал только отец Билье. Правда, иногда заглядывали и другие священники. Однако подолгу не засиживались.

И все-таки соседям было непонятно — в такие времена кормить собак мясом!

Дом Ясуко напоминал крепость, куда имели доступ только некоторые священнослужители да две-три прихожанки из церкви святого Гильома. Но и их Ясуко не пускала дальше прихожей. Они уходили от нее со свертками, увязанными в фуросики.

Женщины посещали Ясуко почти каждый день, но она ни разу не пустила их в комнаты. Вскоре стало известно, зачем приходят к Ясуко эти женщины. В свертках были импортные костюмы, чаще всего детские, сгущенное молоко и сахар.

«Непонятно, откуда у Ясуко все это добро?» — изумлялись соседи. И они, конечно, решили, что Ясуко занимается спекуляцией.

Спекуляция — и Ясуко! Как-то не вяжется. Образ спекулянта в глазах жителей поселка всегда ассоциировался с этаким наглым, самодовольным типом в кожаной куртке и высоких сапогах, довольно распространенным в послевоенные годы.

Одна жительница поселка решила проверить слухи. Она пошла к Ясуко и предложила свои услуги в качестве посредницы при перепродаже товаров, надеясь, что это принесет и ей хотя бы небольшой доход.

— Что вы! Тут какое-то недоразумение, вы ошиблись! — ответила ей Ясуко, немного смутившись. На ней красовалась очередная импортная кофточка синего цвета и не новая. — Это ведь все посылки. Они приходят из Европы для прихожан нашего ордена. А мне поручили их раздавать. Но, к сожалению, их мало, всем не хватает… — заключила Ясуко и горько улыбнулась.

Просительница ушла. По упрямому лицу Ясуко было видно, что здесь хоть проси, хоть угрожай — ничего не получишь.

Вещи из посылок напоминали ношеную одежду, которая посылалась из Америки после войны для нуждающихся японцев Комитетом по оказанию помощи Азии (LARA), созданным религиозными, просветительными и общественными организациями США. Первая партия этих посылок общим весом около ста пятидесяти тонн прибыла в Йокогаму в ноябре 1946 года. В посылках, кроме обуви и одежды, были сгущенное молоко, мука, масло, джем, консервы, витамины и другие товары.

В течение полутора лет комитет посылал ежемесячно до двух тысяч тонн разных товаров и продуктов. Прежде всего эти товары распределялись среди детей, больных туберкулезом, репатриантов и тех, кто особенно пострадал во время войны. По-видимому, в Японии этим занималась особая комиссия, которая должна была соблюдать справедливое распределение посылок.

Но тогда как объяснить, почему эти посылки, да еще в таком количестве, попадали к Ясуко? Правда, доказать, что это те же товары, что посылались LARA, было трудно, но уж очень схожи они были по номенклатуре и качеству. А если не так, то откуда же к Ясуко попадают одежда, молоко, мука, масло? Ведь в то время даже выдачу риса по карточкам часто задерживали на десять-пятнадцать дней.

— Ясуко-сан, не смогли бы вы дать нам немного муки и что-нибудь из одежды? — попросила ее однажды соседка, с которой Ясуко была в хороших отношениях.

— Что вы, что вы! — как обычно, с улыбкой ответила Ясуко. — Все это для прихожан. Я ведь не хозяйка этих вещей.