Промучившись минут сорок по снежной целине, Леня подошел к городку. На дорогу вдоль бетонной ограды не надо было жалеть времени — он пытался угадать, где находится тот одноэтажный дом, возле которого в прошлый раз стоял грузовичок. По времени съемки выходило, что это будет примерно посередине пути, пройденного в прошлый раз. Для ориентировки на местности была выбрана точка обзора повыше — раскидистое дерево, растущее возле самого забора. Его пышную крону как будто кто-то специально срезал со стороны ограды. Леня, отчаянно пыхтя, влез и, сняв с шеи театральный бинокль, стал осматривать окрестности. То, что он увидел сверху, ему очень не понравилось.

Он разглядел еще, кроме двойного забора и колючей проволоки, что пространство просматривалось телекамерами, чьи черные головки были натыканы по всему периметру городка. Неизвестно, конечно, работали ли они, вполне могло оказаться, что и нет, но сам факт их существования был неприятен. Такие системы телеохраны наводятся обычно теплочувствительными элементами, и обмануть их сложно.

При взгляде на занесенный снегом городок, молчаливо замерший около леса, у него захватило дух.

«Вот красота-то какая!» — восхитился Леня и поднялся повыше. Черный квадрат около крайнего дома, назначение которого осталось ему непонятным, при просмотре камерой оказался бассейном с подогреваемой водой. От него белыми струйками поднимался пар, а прямо к бортику бассейна вела дорожка из домика с трубой.

«Баня, — догадался Леня. — Вот это да!»

Между баней и трехэтажным домом шел крытый стеклянный переход, изнутри украшенный зеленью. Неподалеку, под навесом, стояли две машины. Дальше выглядывала высокая проволочная сетка, огораживавшая занесенный снегом прямоугольник, по всей видимости, теннисный корт. Веранда, оплетенная засохшими безлистными плетями дикого винограда, примыкала к дому справа. Между красивыми зданиями виднелся молодой, едва поднявшийся над сугробами сад с гротом, сложенным из обтесанных камней, и с какой-то белоголовой статуей посредине круглого фонтана. Дорожки вокруг сада были аккуратно расчищены.

«Действительно дворец! — восхищенно признал Леня. — Я представляю, как здесь летом здорово!»

Он стал осматривать окрестности, пытаясь обнаружить какой-нибудь пролом в заборе или дополнительный вход, через который стоило бы попытаться проникнуть на территорию. Напрягая изо всех сил зрение и то и дело подкручивая бинокль, Леня разглядел какую-то арку над бетонной оградой. Колея в этом месте сворачивала в глубь городка и терялась между домами. Надо было подойти поближе и глянуть, что это за арка.

Он спрыгнул с дерева в сугроб и, надев лыжи, пошел вперед. Вскоре дорогу преградило дерево, посередине ствола расщепленное надвое и обугленное. Одна половина его стояла вертикально, а другая, потоньше, наклонилась под тяжестью снега и опустила ветви за забор, образуя арку. Влезть на нее не представляло большого труда.

Взгромоздившись на самую макушку, Леня огляделся — по-прежнему было пусто и тихо, как будто городок вымер.

«Вот по этому мостику я аккуратно спущусь и поднимусь обратно, — решил он и увидел черное пятно телекамеры под самыми ветками дерева. Ее зрачок неподвижно уставился вниз, на дорогу, стекло объектива было разбито — кажется, она была сломана. — Вечером я сюда еще вернусь. Итак, будем делать пробу пера».

Бабка Чичипалиха ворчала:

— Куда это тебя на ночь глядя несет, неужто все за здоровьем гоняешься? Сидел бы смотрел телевизор. Я, чай, с тебя за просмотр деньги не беру. Погляди, какой холод, ночь ясная, приморозит тебя в курточке на рыбьем меху.

— Ничего, я не мерзлявый, — отвечал, собираясь, Леня.