Можно ли вступить с ним в контакт? Мысли вудвоса были четко сформулированы, прямолинейны и ограниченны – ЛИКВИДИРОВАТЬ, ВРЕДИТЕЛИ.

– Не вредители.

– ЛИКВИДИРОВАТЬ, ВРЕДИТЕЛИ..

– Не надо ликвидировать.

– (НЕИЗВЕСТНЫЙ ДВУНОГИЙ) РТЫ МАТЕРИНСКИХ ДЕРЕВЬЕВ, ЛИКВИДИРОВАТЬ.

– Почему?

– (НЕИЗВЕСТНЫЕ ДВУНОГИЕ)…

– Не вредители.

– (НЕИЗВЕСТНЫЕ ДВУНОГИЕ) ВРЕДИТЕЛИ…

– Но это не вредители.

– ЛИКВИДИРОВАТЬ.

Да, с таким не очень‑то поспоришь. Чоузен понял – экстрасенсорные возможности, которыми его наделило гнездо, вовсе не беспредельны. Он попытался обуздать вудвоса, а в результате лишь разжег его ненависть.

Но на глубинном уровне, в области подсознания, у вудвоса начались какие‑то непонятные процессы. Что‑то едва заметно всколыхнулось в бархатистых глубинах этого странного, чужеродного разума. Разума предельно простого, прямолинейного, базирующегося на каких‑то совершенно чуждых для человека концепциях и не поддающихся расшифровке при помощи умозрительного анализа. Цикл, который связывал вудвоса с материнскими деревьями, был на самом деле целым комплексом взаимосвязанных циклов. Благодаря им существовали все лесные организмы от растения до животного, из этих же циклов черпали силы древесные рты. На одной из стадий исследования он ощутил на себе воздействие импульса, дававшего ощущение полной безопасности, какое можно испытывать разве что в материнской утробе.

Чоузен проникал все дальше в темные глубины подсознания. Многое озадачило его. Во фрагментарной памяти вудвоса все было ошибочно – даже цвет солнца. Но при этом вудвос подчинялся командам, едва уловимому «шепоту», вместе с которым на уровень сознания выходили модификаторы мысли.

Вудвос до сих пор не сдвинулся с места. Чоузен осторожно ощупал ту область мозга, где находился орган управления. Он наткнулся на несколько мыслительных нитей и на какое‑то мгновение решил, что попал в ловушку – нечто вроде силка для разума. Какая‑то сила сдавила его сознание, заставив полностью сосредоточиться на мыслях вудвоса.

Целый рой импульсов ворвался в мозг изумленного Чоузена. А потом в его сознание вплыла логическая фигура Аризеля.

Она текла тонкой серебристой струйкой, искрящаяся, стремительная, совершенно чуждая для его разума, так замысловато скрученная, что прочитать ее было невозможно до тех пор, пока она сама не расшифровала себя, и тогда ускользающие образы стали всплывать из глубин его сознания и, взаимодействуя с его мозгом, почти тут же преобразовывались в человеческую мысль. Но концепции, содержащиеся в этих образах, показались ему необычайно странными.

Крупица сознания, привнесенная Разделителем в мозг молодого человека, таяла, словно снежинка, соприкоснувшись с его корой. Так начался процесс передачи информации и последующего преобразования Логическая фигура звонко заявляла о себе – это был типичный для Разделителя описательный глиф, тао‑символ, бесконечно дробящийся на черные и белые половинки, знаменуя собой начало «вторичного процесса».

Забыв про уколы споровых тел, Чоузен резко опустился на землю. Вслед за сладостными звуками в его сознание стали проникать быстро распадающиеся образы. К тому же на него воздействовало какое‑то силовое поле – цепочки образов властно приковывали к себе его внимание, не давая впасть в забытье. Кто‑то очень нуждавшийся в нем, страшно далекий, почти обреченный, обращался к нему с посланием.

Внезапно Чоузен увидел кристаллические пески берега вечности, омываемые розовым океаном, – он словно плыл над ними по воздуху.

Впереди уже вырисовывались очертания причудливых башен и покрытых сверкающими кристаллами кубов. Это гигантское сооружение опоясывал ров с подъемным мостом.