-  Думаю, на сегодня с них хватит, - сказал я.

    Однако, оказалось, что это не так. Теперь ружейный залп ударил со стороны леса и, вскрикнув, к воротам торопливо заковылял Александр Егорович. Остальных, включая меня, как ветром сдуло.

    -  Все по местам, - приказал я, а сам подбежал к опустившемуся на землю хозяину. - Что с вами?

    -  В ноги иуды попали, - проговорил он сквозь зубы. - Кровища хлещет!

    -  Дойдете до избы? - спросил я, помогая ему подняться.

    -  Не знаю, - ответил он и, опираясь на меня, запрыгал на одой ноге в сторону крыльца.

    -  Ефим, - окликнул я кучера, - посиди в моем окопе, я посмотрю, что у него с ногой.

    -  А здесь кто останется? - спросил он.

    -  Думаю, что сюда больше не сунутся.

    Я помог хозяину взобраться на крыльцо и доковылять до лавки. Теперь, при свете керосиновой лампы, было видно, что вся штанина на его левой ноге потемнела от крови. Не мудрствуя лукаво, я разрезал ее снизу доверху ножом и видел, как из пулевого отверстия в бедре, пульсируя, вырывается кровь.

    Женщины медленно сползали с печи, видимо, намереваясь хоть чем-нибудь нам помочь. К сожалению, заниматься лечением раненого я не мог. Судя по решительности нападавших, они в любую минуту могли начать новую атаку. Потому я лишь перетянул бедро выше раны веревкой и попросил Катю продезинфицировать рану водкой и перевязать чистой холстиной.

    -  Ты же говорил, что выпить ничего не осталось! - недовольно заворчал хозяин, когда я вытащил спрятанную заначку. - Совести у тебя нет, Григорьич, похмелиться не дал!

    Однако, мне было не до того, чтобы выяснять отношения. Оставив Кудряшову разбираться с фермером и его раной, я побежал на свой боевой пост. На дворе после недавних взрывов пахло серой. Ворота на этот раз кто-то заботливо запер. Никого из наших людей видно не было, вероятно, все заняли свои места. Я добежал до своего окопа и спрыгнул вниз. Там, прижавшись животом к брустверу, стоял Ефим и глядел в сторону ограды.

    -  Ну, что здесь? - спросил я, присоединяясь к нему.

    -  Кажись, готовятся перелезать, - ответил он, не поворачивая головы.

    -  С чего ты решил?

    -  Шум за оградой, - ответил он. - Как будто обо что скребут.

    Я прислушался, но ничего особенного не услышал. Только что опять выстрелили наши с чердака, и в ответ прозвучало несколько ружейных хлопков примерно оттуда же, откуда стреляли и раньше.

    -  Ничего не слышу, - признался я.

    -  Не мешайте, - цыкнул на меня кучер, вылезая на бруствер. - Сейчас полезут!

    Я не поверил, хотя уже не раз убеждался в превосходном зрении и слухе ездового.

    Невдалеке что-то то ли хрустнуло, то ли стукнуло. Я вытянул шею и даже добросовестно повернул в нужную сторону ухо, но так и не понял, что означает такой непривычный звук.

    -  Это что такое? - не удержавшись, спросил я у Ефима.

    -  Лестницу приставили, а она концом съехала, - ответил он, не отрывая взгляда от изгороди, - сейчас полезут, готовьте спички.

    Я послушался и вынул из кармана коробку отменных фосфорных спичек.

    -  Запаливай! - приказал Ефим, и я чиркнул головкой о специальную терку.