-  Что случилось, как вы посмели прервать лечение! - начал возмущенно говорить Неверов, как только я затолкал его в двуколку.

    -  Прежде чем делать операции, не грех было бы познакомиться с последними достижениями науки в хирургии, - сердито сказал я. - Я в вашем времени всего несколько дней, и то успел узнать, как нужно готовить больного к операции. То, как вы собрались ее делать - прямое убийство!

    Неверов вытаращил глаза, не зная, как реагировать на мои слова.

    -  Я не понимаю, о чем вы говорите.

    -  Я говорю о стерилизации и анестезии. Если бы вы меньше занимались красивыми дамами, а больше медициной, то знали бы, что и во Франции, и в России…

    Далее я начал вешать лапшу на докторские уши, апеллируя к уже известному Пирогову и пока не известному Пастеру. Все это я вроде бы вычитал в периодике.

    После пространного вступления я объяснил Неверову, как нужно стерилизовать хирургический инструмент и готовить больного к операции.

    -  А теперь позвольте откланяться, - сказал я, когда мы проезжали мимо дома, где меня так гостеприимно приютили, и соскочил с двуколки.

    Сколько ни прячься, но ответ держать придется.

    -  Где Екатерина Дмитриевна? - спросил я Марьяшу, которая открыла мне двери.

    -  В гостиной, - ответила она, не проявляя к моему возвращению никакого интереса.

    Я пошел прямо к ней. Екатерина Дмитриевна сидела в кресле у окна. При моем появлении она вздрогнула и, не глядя на меня, кивком ответила на приветствие.

    -  Благодарю вас, хорошо, - ответила она на вопрос о состоянии здоровья.

    -  Нам надо объясниться, - начал я, не зная, в какой форме продолжить разговор. - То, что произошло вчера… я понимаю, никакие оправдания…

    -  Да, да, вы вправе посчитать меня отвратительной женщиной! То, что я вчера… - взволнованно выговаривала Кудряшова, путаясь и небрежно произнося слова.

    Я сначала не понял, что она имеет в виду, но быстро врубился в ситуацию. Жертва сексуального насилия посчитала себя его причиной.

    -  Я не знаю, что на меня нашло, может быть виной вино, что я выпила… Вы вправе отказать мне в уважении… Я не знаю, как мне оправдаться..

    Пусть крутые мачо меня осудят, но я поступил так. Как подсказало сердце: я пал к ее ногам.

    Екатерина Дмитриевна вздрогнула и откинулась на спинку кресла. Однако, я успел завладеть ее руками и начал покрывать их поцелуями.

    -  Это не вы, а я во всем виноват. Со мной случилось наваждение, я не сумел совладать со своими чувствами (какая женщина не найдет в этом извинение). Вы так прекрасны (а я был в стельку пьян), я не знал, что творю (знал, мерзавец!)…

    -  Нет, нет, не вините себя, это не вы, а я виновата, я, я…

    Дальше она продолжить не смогла. Я восстал с колен, заключил ее в объятия и надолго припал к губам.

    Что бы ни говорила Екатерина Дмитриевна, как бы ни корила себя, считая, сообразно существующей морали, виноватой во всем, я не собирался делить с ней ответственность. Я поступил, как скотина не потому, что ЭТО произошло, ОНО должно было произойти, не раньше, так позже, моя вина была в том, что это случилось так скомкано и грубо.

    Мой затяжной поцелуй окончился внезапно обмороком красавицы. Я не стал звать на помощь, а, взяв ее на руки, отнес в спальню.

    Когда я опускал тело на постель, оно немного ожило и даже обняло меня за шею.