– У них спрашивали, где заложники? – поинтересовался он.

– Спрашивал, – махнул рукой Алтай. – И по-английски, и по-арабски, но все бестолку. Они одно и то же чуть ли не хором твердят – их, мол, американцы связали и в хижину поместили. А куда сами американцы вместе с заложниками подевались, они понятия не имеют. Ругаются как босяки, кроют и американцев, и какого-то Висама. Это их командир, что ли?

– Висам-то? Ага, он самый – командир, – задумчиво сказал Ковригин. – Значит, они не в курсе, куда Танцор увел заложников… Ладно, давайте сделаем так…

Он подошел к группе пленных и спросил по-арабски:

– Сколько человек было американцев, вы можете сказать?

Сначала пленные молчали, а потом стали переговариваться между собой на языке меха, по всей видимости, решая, стоит или нет давать такую информацию русским. После недолгих переговоров один из боевиков спросил:

– Что с нами будет?

– Это не мне решать, а суданскому правительству, – ответил Ковригин. – Вы не против моей страны воюете, а против своего народа, поэтому и судить вас будут по вашим законам.

Пленные снова начали переговариваться между собой, затем все тот же человек сказал:

– Мы воюем за свободный Дарфур. Нам не нравится, как распоряжаются ресурсами нашей земли арабы. Они все забирают себе…

– Меня не очень интересуют ваши внутренние терки, – оборвал его речь Ковригин. – У меня приказ – вернуть заложников. Вы знаете, куда их увели и сколько человек было американцев?

Пленные молчали, опустив головы.

– Мы не знаем, куда их увели, – наконец, сказал один из них. – Мы вообще не знали, что американцы могут с нами так поступить – связать нас и бросить без воды и еды. Они ведь наши союзники…

– У Америки в союзниках только она сама, все остальные вассалы. Такие, как вы, – сплюнул на камни Чехарда. – И вы в этом убедились на собственных шкурах.

Снова возникло молчание, потом один из боевиков быстро-быстро заговорил на своем родном языке. Остальные молча и угрюмо слушали его. В конце концов один ответил что-то, а потом сказал, обращаясь к Ковригину по-английски:

– Если нас отпустят, то мы обещаем больше не воевать против правительства и разойдемся по домам.

– Мы подумаем, – не стал обещать Ковригин.

– Их было шестеро, этих американцев. Пятеро молодых и один… Один вашего возраста. Он у них главный, – сказал один из пленных.

– А еще с ними мальчик, – добавил другой боевик. – Его зовут Басим. Но они называют его Масала. Он из мехов.

– Ну, про мальчика я, положим, знал, – задумчиво ответил Ковригин. – Что ж, тогда сделаем так. – Он повернулся к Алтаю: – Двух человек выделяй на сопровождение и отправляй пленных на базу. Уж не знаю, успеют они или нет до прилета вертолетов. Должны успеть, если выдвинутся сейчас. Вертушка все равно за один рейс всех пленных не перевезет. Но в случае чего, если вдруг не застанут Тетерина, пускай связываются с ним и… Хотя для чего мне вам разжевывать то, что вам нужно делать, если вы все и без меня знаете, – махнул он рукой, и Семен Завьялов пошел выполнять приказание.

– Итак, нас остается пятеро, и с нами – трое молодых. Думаю, этого вполне достаточно, чтобы преследовать Танцора с его группой и отбить заложников, – рассуждал вслух Ковригин, и все «старики» были с ним согласны. – Связь, чем выше будем подниматься, тем будет хуже. На нее надежды нет.