|
-- Вот видите, -- сказал он, -- всегда в политике делают ошибки. Его высочество даровал вам жизнь, -- я бы этого никогда не сделал. -- Вот как! Но почему же? -- спросил Корнелиус. -- Потому что вы и впредь будете устраивать заговоры. Ведь вы, ученые, общаетесь с дьяволом. -- Ах, Грифус, Грифус, -- сказал смеясь молодой человек, -- уже не за то ли вы на меня так злы, что я вам плохо вылечил руку, или за ту плату, какую я с вас взял за лечение! -- Наоборот, черт побери, наоборот, -- проворчал тюремщик: -- вы слишком хорошо мне ее вылечили, в этом есть какое-то колдовство: не прошло и шести недель, как я стал владеть ею, словно с ней ничего не случилось. До такой степени хорошо, что врач Бюйтенгофа предложил мне ее снова сломать, чтобы вылечить по правилам, обещая, что на этот раз я не смогу ею действовать раньше чем через три месяца. -- И вы на это не согласились? -- Я сказал: нет! До тех пор, пока я смогу делать крестное знамение этой рукой, -- Грифус был католиком, -- до тех пор, пока я смогу делать крестное знамение этой рукой, мне наплевать на дьявола. -- Но если вы плюете на дьявола, господин Грифус, то тем более вы не должны бояться ученых. -- О, ученые, ученые! -- воскликнул Грифус, не отвечая на вопрос -- Я предпочитаю охранять десять военных, чем одного ученого Военные курят, пьют, напиваются. Они становятся кроткими, как овечки, когда им дают виски или мозельвейн. Но, чтобы ученый стал пить, курить Или напиваться О, да, они трезвенники, они ничего не тратят, сохраняют свою голову ясной, чтобы устраивать заговоры. Но я вас предупреждаю, что вам устраивать заговоры будет нелегко Прежде всего -- ни книг, ни бумаги, никакой чертовщины. Ведь благодаря книгам Гроцию удалось бежать. -- Я вас уверяю, господин Грифус, -- сказал ван Берле, что, быть может, был момент, когда я подумывал о побеге, но теперь у меня, безусловно, нет этих помыслов. -- Хорошо, хорошо, -- сказал Грифус: -- следите за собой; я так же буду следить. Все равно, все равно его высочество допустил большую ошибку. -- Не отрубив мне голову? Спасибо, спасибо, господин Грифус. -- Конечно. Вы видите, как теперь спокойно себя ведут господа де Витты. -- Какие ужасные вещи вы говорите, господин Грифус, -- сказал Корнелиус, отвернувшись, чтобы скрыть свое отвращение. -- Вы забываете, что один из этих несчастных -- мой лучший друг, а другой... другой мой второй отец. -- Да, но я помню, что тот и другой были заговорщиками И к тому же я говорю так скорее из чувства сострадания. -- А, вот как! Ну, так объясните мне это, дорогой Грифус, я что-то плохо понимаю. -- Да, если бы вы остались на плахе палача Гербрука... -- То что же было бы? -- А то, что вам не пришлось бы больше страдать. |
