— Самообман? — пожимаю плечами. — Попытка выдать желаемое за действительное?

— Я люблю тебя, в чем уверен на все двести процентов. Это не самообман, Риша. Это факт. Скажи, что мне сделать, чтобы ты поверила? Чтобы дала мне шанс? Снести этот дом к бесам и построить одноэтажную избушку? Утыкать двор памятниками и крестами? Обнести двухметровым забором? Что, Риша?

Я вижу блеск в его глазах. Ну что же он творит? У меня и так желание реветь возникает через каждые три минуты.

— Не нужно было вообще все это начинать, — быстро отвожу взгляд, еще чуть-чуть, и расплачусь.

А он подходит ко мне, опускается на корточки:

— Послушай, — берет за подбородок, — у меня есть одна дурная черта, я очень плохо понимаю слово «нет» и всегда иду до конца. Ты мне нужна как воздух, понимаешь? И я сделаю все, но добьюсь тебя.

— Помнится, кто-то говорил, что отпустит, если ничего не выйдет.

— Говорил, даже верил в это, пока не прожил с тобой под одной крышей эти дни.

— К чему ты клонишь?

Его слегка безумный взгляд меня как-то настораживает.

— К тому, что ты все равно будешь моей и будешь со мной. К тому, что я не оставляю тебе выбора.

— А если я не захочу?

— Даже если не захочешь.

— Прости, но это попахивает психозом, Арон.

— Да, есть немного. Вынужден признать, твоя власть надо мной безгранична, — и опускает голову мне на колени.

М-да, события приобретают неожиданный поворот. Думала, Арон все-таки трезво мыслящий некромант, а он… Теперь буду чувствовать себя в его доме еще хуже. С другой стороны, мне ведь совершенно ничто не мешает уйти. Арон и слова против не сможет сказать, если я решу покинуть его роскошные казематы. Вопрос лишь в том, насколько сильно я на самом деле хочу уйти. В этот момент закрываю глаза, а пальцами зарываюсь в его волосы, ощущаю его прохладную кожу, ногами — его горячее дыхание. И по телу тотчас разливается возбуждение. Какая странная у нас получается игра. Ведь это все игра: он кричит «догоню», я кричу — «убегу».

— Поцелуй меня, — забираюсь руками ему под воротник рубашки. — Сегодня утром ты ушел и даже не поцеловал, наглец. А туда же — «добьюсь», «не отпущу», «не оставлю выбора».

— Ты права, — поднимает голову. — Может, накажешь меня за столь серьезную оплошность?

— Мм, — расплываюсь в улыбке, — какой простор для фантазии. Что ж, это будет получше поцелуя.

— Да неужели? — и все-таки целует, но скромно.

— Есть у меня кое-какие мысли, — тогда беру пирожное, разламываю на две части, одну запихиваю ему в рот, вторую себе. — Идем скорее в твой ужасный дом.

В спальне оказываемся быстро, где я силой магии избавляю некроманта от одежды и заставляю сесть на стул, а через мгновение он уже связан по рукам и ногам. Теперь это красивое тело действительно в моей власти, что хочу, то и делаю. И, дьявол, мне это безумно нравится.

— Пожалуй, начнем с самого легкого наказания, — встаю у него за спиной, начинаю целовать его шею, покусывать ухо, а рукой намереваюсь довести Арона до наивысшей точки возбуждения. Ему будет о-о-о-очень хотеться испытать удовольствие, но вот беда, я не дам. По крайней мере, не сразу. ^

Спустя минут десять Арон доходит до ручки, бедняжка весь вспотел, сердце колотится с бешеной скоростью, мышцы уже не расслабляются. Но он все еще терпит.

— А ты крепкий орешек, — шепчу ему на ухо, — только у меня есть одно страшное орудие пытки.