|
- Позволь мне сказать. - Говори, храбрый Тимур-Мелик, и объяви это от моего имени дерзкому джигиту. - В военных делах упустить день и даже час - значит упустить победу. Джигит выказал великое усердие и привез важное и хорошее для твоего величества письмо. В нем говорится, что твоя дочь жива и храбро отбивает нападения врагов, точно она сама воин. Ты, мой великий падишах, теперь помчишься в Самарканд и еще успеешь спасти твою храбрую дочь от гибели. За такую услугу шах прощает джигиту девять раз девять его преступлений. А взамен убитого барса хорезм-шах получает другого, еще более яростного барса - вот этого самого отчаянного джигита, и назначает его сотником ста всадников-туркмен, которых джигит приведет с собой. Они вступят в твой отряд личной охраны... Хорезм-шах стоял изумленный и накручивал на палец с алмазным перстнем завиток своей черной бороды. - Сокол с пути не сворачивает, Хорезм-шах двух разных слов не говорит, - с достоинством сказал джигит. - Куда прикажешь отнести туркменскую девушку? Джигит наклонился и бережно поднял лежавшую Гюль-Джамал. На пороге он на мгновение остановился высокий, худой и хмурый, сказал, обращаясь к хорезм-шаху, точно равный к равному: - Салям тебе от Кара-Кончара, грозы твоих караванов! - и гордый пошел дальше. Шах смотрел на Тимур-Мелика и не знал, гневаться на него или благодарить. Тимур-Мелик громко смеялся. - Какой, однако, лихой удалец! А ты, государь, еще говорил, что на туркмен нельзя положиться. Да с войском таких джигитов ты покоришь вселенную. *** ...Прошло несколько дней. Когда в ночном мраке тонкий серп полумесяца повис над минаретом, несколько бесшумных теней проскользнуло мимо дворца в переулок и остановилось в том месте, где свешивались над стеной ветви старого тополя. Волосяная лестница с крюком была закинута на гребень стены. Одна тень взобралась наверх. Над белой юртой вился дымок, щели светились. На крик совы из юрты вышла закутанная женщина.. В темноте послышались слова: - Все туркмены - братья! Салям! Здорова ли хатун Гюль-Джамал? - Я - служанка ее. Горе нам! Хорезм-шах уже три дня как уехал с войсками усмирять восставший Самарканд. За дворцом теперь следит острый глаз свирепой старухи, ханши-матери Туркан-Хатун. Она приказала перевести нашу "Улыбку цветка" в каменную башню дворца и удвоила стражу. Она сказала, что Гюль-Джамал останется в башне до смерти. - Ты проберись к ней. Вот золотой динар для евнуха, а вот еще два для стражи. Передай хатун Гюль-Джамал пусть она скажет ханше-матери, что хочет произнести молитвы у могилы святого шейха, что находится за городом на большой дороге. Туркан-Хатун не посмеет ей отказать молитвах, а когда она выедет из города, - там Кара-Кончар сделает что надо. Тень снова взобралась на гребень стены и скрылась мраке. Служанка шептала: - Нет в мире злобнее и хитрее Туркан-Хатун! Если она захочет кого-нибудь сжить со света, - кто может бороться с ней? Глава 9 В САДУ ОПАЛЬНОГО НАСЛЕДНИКА Вот конь, и вот мое оружие! Они заменят мне пир в саду. (Ибрагим Моитесер, Х в.) Тимур-Мелик был опытный воин, видевший немало сражений. |
