– Всего хорошего, доктор Брант, – улыбнулся ему охранник и слегка поклонился, отворяя калитку.

Сколько же правды заключалось в рассказе Гизелы?

Тут Даниэлю вспомнились слова парикмахера о некоем гаджете Маттиаса Блока. Быть может, это и было то самое устройство, о котором говорила врач?

Он принялся мысленно перебирать все свои встречи с Коринной, но так и не вспомнил, чтобы она хоть раз держала в руке нечто смахивающее на гаджет.

Браслет! – вдруг осенило его. Ну конечно же, браслет из плоских разноцветных камней, что она никогда не снимает. Хоть во время физических упражнений, хоть боксирования – и даже во время занятий любовью. Браслет, который она прежде начинала вертеть, стоило ему слишком приблизиться к ней. «Он напоминает мне, кто я такая».

49

С учетом того, что Карл Фишер занимал пост директора клиники и являлся ее старшим научным консультантом, кабинет у него оказался на удивление скромным. Находился он в самом конце врачебного коридора и размерами значительно уступал кабинету Гизелы Оберманн. Поскольку выходило помещение не на долину, а на несколько гнетущий пейзаж с горой, прозванной Даниэлем Карьером, архитектор не счел нужным оснащать его панорамным окном. Письменный стол, полупустой книжный шкаф да несколько жестких стульев придавали комнате едва ли не аскетический вид. Больше в ней действительно ничего не было – ни занавесок, ни фотографий или картин на стенах.

– Рад, что вы смогли меня принять, – произнес Даниэль. – И хочу извиниться за столь поздний визит.

В течение дня он предпринял несколько попыток встретиться с доктором Фишером, но только сейчас, в восемь вечера, его наконец то уведомили, что врач у себя в кабинете.

Карл Фишер взял один из стульев у стены и поставил перед своим столом.

– Прекрасно, что вы зашли, друг мой. Садитесь. Так чему обязан подобным удовольствием?

– Перво наперво вот этому.

Даниэль выложил на стол листок бумаги. Доктор Фишер опустил очки со лба на нос и пробежал его взглядом.

– A а! Ваше досье.

– Это первая страница истории болезни Макса. В том виде, в каком она выглядела непосредственно по его прибытии в Химмельсталь, – объяснил Даниэль слегка дрожащим от волнения голосом. – Видите персональные данные наверху страницы? Дату рождения? Если вас не затруднит, прочтите ее, пожалуйста, вслух.

Врач с любопытством посмотрел на него поверх очков и повиновался:

– Двадцать восьмое октября, тысяча девятьсот семьдесят пять.

– Благодарю. А теперь ниже, под заголовком «Семейное окружение». Дату рождения его брата.

– Это какая то салонная игра?

– Просто прочтите, пожалуйста.

– Двадцать восьмое октября, тысяча девятьсот семьдесят пять.

– Совершенно верно. Макс и его брат родились в один и тот же день. Другими словами, они близнецы. И поскольку я брат близнец Макса, я подтверждаю, что эта информация верна.

– Но…

– Вы располагаете другой информацией, это вы хотите сказать, доктор Фишер? Тоже верно, поскольку через некоторое время после оформления кто то изменил в истории болезни Макса его дату рождения.

Врач с возобновившимся интересом принялся изучать документ.

– Все остальное осталось как было, – поспешил заметить Даниэль. – Изменена лишь дата рождения.

– Откуда у вас это?

– Боюсь, не могу вам этого сказать.

Он перегнулся через стол и вырвал листок из рук Фишера. Затем сложил его и спрятал во внутренний карман куртки.

– В общем, Макс и я – близнецы.

Врач снял очки и с напускным скучающим видом принялся полировать их рукавом рубашки. Даниэль, однако, продолжал:

– Это первое.