— Что вы хотите знать? — спросил я.

Сначала он пристально разглядывал меня, потом заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я проработал у вас около восьми месяцев. — Я кивнул. — Я хорошо знаю, что представляет из себя ваш бизнес, но есть несколько вещей, которые я хотел бы уяснить. Но это важно не только для меня, возможно, то, что вы скажете, пойдет и вам на пользу.

— Короче, — оборвал я его, — если смогу, то отвечу. — Я поднес стакан к губам, сделал глоток и стал ждать, что произойдет дальше.

Аллисон наклонился вперед и сцепил пальцы на коленях.

— Связаны ли вы с нью-йоркскими ростовщиками?

— Нет, — ответил я. У меня действительно не было с ними никаких отношений.

— На этот счет существует другое мнение, — жестко сказал Аллисон.

— Меня это не волнует, — отрезал я. — Невозможно запретить людям говорить что им вздумается. В этом плане у меня несколько специфический бизнес, и я не могу привлекать людей к ответу за клевету.

— А как насчет подпольной проституции?

— Ну, здесь вы можете меня совершенно исключить, я человек без предрассудков, но отнюдь не глупец.

— Значит, ваши интересы ограничиваются только тотализатором?

— Мои основные интересы, — подчеркнул я. Он и так знал об этом. — Да, главным образом, это тотализатор. Но у меня есть и другие интересы.

Аллисон откинулся на спинку кресла и задумался.

— Я бы, пожалуй, выпил, если предложение еще остается в силе, — сказал он, слегка улыбнувшись.

Я молча налил ему. Он до сих пор так и не объяснил мне цель своего прихода. Некоторое время мы сидели молча и смотрели друг на друга. Потом Аллисон стал разглядывать номер. Я терпеливо ждал, полагая, что он еще не готов сказать мне главное.

— Как давно вы знаете Рут Кабелл?

Вопрос удивил меня. Я решил не говорить ему всей правды.

— Ну, не так давно, — ответил я.

— Создается впечатление, что она принимает в вас большое участие.

— Вы разговаривали с ней? — Мне было интересно, что Рут рассказала ему обо мне.

— Вчера, — ответил он. — Почему она приходила к вам под вымышленной фамилией?

— Она работник социального обеспечения и, возможно, подумала, что если назовет свое настоящее имя, то я не приму ее. Вы знаете эту категорию людей. Ей хотелось направить меня на истинный путь, — я рассмеялся.

— Да, знаю, — медленно произнес Аллисон, но на этом его любопытство не закончилось. — Как вы познакомились?

— Это случилось лет шесть назад в больнице Беллевью. — Я закурил. — Я был болен, упал на улице, и меня привезли в больницу — голодный обморок. Я не ел несколько дней, у меня не было работы, и в течение нескольких месяцев я ночевал в подъездах, в метро и общественных туалетах. Наверное, она пожалела меня.

Он кивнул.

— Это я тоже знаю из ее рассказа. Должно быть, тогда вы переживали трудные времена.

Я так и знал, что Рут не проговорилась. Улыбнувшись, я ответил его же словами:

— Да, это были трудные времена.

Аллисон допил свою порцию, отставил пустой стакан и поднялся.

— Пожалуй, это все, что я хотел узнать.

Я тоже поднялся.

— Не стоит спешить, почему бы вам не побыть еще немного?

— Я должен вернуться в Нью-Йорк, — ответил он, направляясь к двери.

Я проводил его. Он снял с вешалки пальто, перебросил его через руку и еще раз оглядел номер.