Глава двенадцатая

Лето тянулось мучительно. Это было самое обычное лето в Нью-Йорке: жара, духота до изнеможения; возвращающиеся с работы усталые люди с лицами-масками; ребятня, галдящая на улицах; переполненные парки и пляжи; газеты с кричащими о погоде заголовками, пустые школы и городской шум сквозь открытые настежь от жары окна.

Это было еще одно обычное лето. Для Нью-Йорка. Но не для меня. Я был очень доволен. Впервые в жизни я чувствовал полную свободу и независимость. Август подходил к концу. К этому времени на моем счету в банке было уже семьсот долларов. У меня была девушка. У меня было два новых костюма. Я питался в ресторанах. Теперь я всегда был при деньгах и мог ходить туда, куда хочу, и делать то, что хочу. Взрослые и дети смотрели на меня с почтением, потому что я жил на широкую ногу и кое-чего в жизни уже добился. Время от времени я вспоминал о предстоящих занятиях в школе. Мне страшно не хотелось продолжать учебу: я стал слишком много зарабатывать и чувствовал, что мне уже не удастся отказаться от моего нового образа жизни. Я был слишком молод, чтобы найти в себе силы отказаться от этого. Думая о том, как бы совместить учебу с работой букмекера, я решил договориться в школе насчет утренних занятий, чтобы у меня оставалось время обегать своих клиентов и взять у них ставки. Мое будущее виделось мне в розовом свете. Я покровительственно относился к детям из приюта и нашего района. Мне казалось, что жизнь прекрасна.

Это случилось в субботу, двадцать второго августа, ближе к вечеру. Мы с Кифом только что подвели итоги за последнюю неделю, и в моем кармане появилось еще восемьдесят четыре доллара. Бильярдная была переполнена галдящими и бранящимися посетителями. В скором времени большинство из них должны были потихоньку разойтись по домам, чтобы переодеться и подготовиться к дальнейшим развлечениям. Была суббота: кого-то ждало свидание, кого-то вечеринка или танцы. Пиво и прохладительные напитки из наших запасов кончились. Киф через стойку взглянул на меня и сказал:

— Я устал. Думаю закрыться сегодня пораньше, чтобы успеть на поезд. Хочу съездить к жене.

— Мне объявить? — спросил я.

Он кивнул.

Я стал ходить между столиками, покрикивая: «Мы закрываемся! Мы закрываемся!»

Через несколько минут зал был пуст. Киф сосчитал выручку и засунул деньги в карман.

— Пошли, — сказал он мне.

Когда он закрывал дверь, к бильярдной подъехала машина Феннелли. Силк вышел из машины и направился к нам.

— Решил пораньше закрыться, Джимми? — спросил он улыбаясь.

— Да, — ответил Киф. — Поеду к жене.

— Это хорошо, — сказал Феннелли. — Для меня что-нибудь есть?

— О чем речь! — ответил Киф. — Ты же знаешь — я всегда готов!

Он сунул руку в карман и извлек свернутую в трубочку пачку денег, скрепленных толстой резинкой. Они стояли у входа, а я, чтобы не мешать им, немного отошел в сторону и повернулся лицом к дому.

Вдруг за моей спиной, со стороны улицы, послышался шум мотора. Силк и Киф настороженно обернулись: казалось, они пристально всматриваются туда, откуда доносился шум. Лично я не почувствовал ничего сверхъестественного. Я просто увидел, как Киф внезапно побледнел и деньги выпали из его рук на крыльцо.

Подбежав к крыльцу и нагнувшись, чтобы подобрать деньги, я произнес что-то вроде: «Осторожней с вашими…», но мои слова потонули в грохоте выстрелов. Я поднял глаза: Киф, прижав руки к животу, медленно сползал на землю, прислонившись спиной к входной двери. Силк руками зажал грудь. Он начал клониться вперед, и его руки стали медленно отрываться от простреленного пальто.