Вдали показалась колонна из нескольких грузовиков. По всей видимости, на полигон возвращались с «учений» местные. За ними пылили несколько легковушек милицейской раскраски – словно пионерскую колонну сопровождали...

– Ну что, Константин Дмитриевич, – сказал я, – теперь здесь и без нас обойдутся. А нам пора и до дому.

– Погоди, Сергей, – приостановил меня Голубков. – Надо же разобраться с вашими пропавшими вещами! Я тут малость пообщался с приехавшими чекистами, оказывается, один из ваших паспортов уже всплыл...

– Да? А вот это уже интересно! – напрягся я. – И как же он, интересно знать, «всплыл»?

– Местный ОМОН проводил рейд на колхозном рынке, попался им на глаза один подозрительный. Сам кавказец, а по паспорту – русский: Хохлов Дмитрий. («Боцман!» – мелькнуло у меня в мозгу.) Прописка подмосковная и все такое... Короче, они сейчас из этого то ли дагестанца, то ли ингуша цепочку тянут на того, у кого он паспорт взял. Если у них выйдет, глядишь, вы себе все свое барахло и документы сможете вернуть. Это же проще, чем новые оформлять! Да и потом, Сергей, у тебя же машина была такая отличная, по горячим следам ее тут еще можно отыскать. А через несколько дней разберут ее на запчасти или перекрасят и из этой области в другую переправят, так что ищи‑свищи тогда...

– Так что вы предлагаете, Константин Дмитриевич? – спросил я. – Ждать тут, пока нам все наше барахло не отыщут?

– Конечно, можно и домой поехать... – дипломатично заметил Голубков. – А там уже ждать у моря погоды и надеяться на лучшее. Но, зная тебя не первый год, я все‑таки посоветовал бы тебе и ребятам проявить активность и помочь местным спецам в поисках. С такой командой, да с таким‑то опытом! Да вы тут за пару суток управитесь...

Доводы Константина Дмитриевича были убедительны: действительно, проще было задержаться еще на несколько дней, чем потом в Москве ломать себе голову над вопросом: найдут местные опера мою тачку или нет, всплывут, как у Боцмана, наши документы или так и канут – хорошо, если бесследно! Затеряются на необъятных просторах нашей страны. Ну а про вещи я не говорю, вот только спальники жалко, они с нами столько прошли... Да и не купишь их, такие спальники‑то!

Видя, что я всерьез задумался над его словами, Голубков предложил:

– Пойдем к вертолету, я вас с тем самым фээсбэшным опером сведу, который хохловский паспорт обнаружил. Может, он тебе лучше, чем я, все объяснит...

После разговора с местным оперативником, после его обещания пристроить всех нас в их фээсбэшной гостинице и даже прикрепить к служебной столовке, нам не оставалось ничего другого, как согласиться. А узнав от Голубкова о том, что только благодаря нашему вмешательству был уничтожен учебный чеченский лагерь, фээсбэшный полковник, между прочим, так к нам проникся, что даже пообещал выписать за это поощрительную премию (оказывается, есть у них некий свой фонд для таких вот целей)...

Мы распрощались с Константином Дмитриевичем и на «Волге» полковника из областного ФСБ покатили туда, где еще пару дней назад вся милиция стояла на ушах, занятая нашей поимкой. Не скажу, что мы триумфально въехали в город, но ощущение радости от честно сделанного дела присутствовало.

Нас привезли сразу в областное УВД, где Боцмана сфотографировали, вклеили его собственное фото в его собственный паспорт и тут же выдали ему на руки, а всем остальным вручили по справке о пропаже документов. Затем на той же «волжанке» нас отвезли в чекистскую гостиницу, выдали на неделю вперед талонов на питание, по три тысячи рублей премии (оперативно работают, черти!) и только тогда оставили нас одних, поселив в двух просторных номерах.

Мы плотно поужинали в довольно приличной столовой, накупили на выданные нам деньги туалетных принадлежностей и потом чуть не по часу каждый полоскались в душе.