– Да.

– Идет. Разбивай ты.

Док выиграл эту партию за десять минут. Мы, естественно, болели за своего: остальная публика – против. Когда Док выиграл и получил назад свои деньги, его соперник предложил продолжить игру, но Док отказался. И тогда случилось то, на что, наверное, и Иван рассчитывал: соперник все настаивал на продолжении игры, а собравшиеся вокруг него человек пятнадцать крепких ребят всем своим видом показывали, что им очень не понравится, если Док будет продолжать отказываться...

Давать слабину не в наших традициях. Поэтому, когда к Ивану почти вплотную подступились три самых горячих сторонника продолжения игры, мы дружно встали рядом с Доком.

– Проблемы? – невинно поинтересовался я.

– Проблемы будут сейчас у вас, – заявил тот, который играл с Доком. – Твой кореш целку из себя строит. Если он не хочет играть, пусть платит отступного и валит отсюда!

– И сколько же ты хочешь?

– Десять штук!

– А ху‑ху не хо‑хо? – повертел Артист пальцем у виска.

Я промолчал. И так все было ясно: эти ребята на своей территории, пасут заезжих лохов. Мы качаем свои права, что конечно же не по правилам. И сейчас у местных два варианта: или тут же опустить нас, или сначала проверить, кто мы и под кем ходим. Если мы ничьи, то – смотри первый вариант...

Но пока шел обычный базар, предшествующий драке: «Ты кто такой? чего тебе здесь надо? да я тебя щас...». В принципе мы ребята неконфликтные, но когда с нами так по‑хамски обращаются, то кулаки сами чешутся научить грубиянов разговаривать прилично. В конце концов, культура – это умение ругаться, не применяя мат. Но местным отморозкам этого, наверное, никогда не объясняли...

– Так... – снова вступил в разговор я. – Первое: никаких денег мы вам не дадим; еще и ваши отберем, если будете себя плохо вести. Теперь второе: против вас мы ничего не имеем, но один ваш знакомый кое‑что нам задолжал, и мы хотим с ним поговорить. Кто знает Хлебореза?

По тому, как сразу стало тихо и еще недавно горластые быки начали между собой воровато переглядываться, я понял, что Хлеборез в этих местах важная фигура, возможно, даже самая важная.

– А о чем у вас к нему базар? – спросил один из местных.

– Я знаю, что у него моя тачка. И лучше бы было для него, если бы он ее вернул...

Я, говоря правду, рассчитывал на то, что Хлеборезу немедленно передадут мои слова, и тот, удивившись нашей «борзоте», назначит стрелку и заявится на нее лично: если я так качаю права, значит, за мной стоит сила. Какой бы ты ни был крутой, всегда должен помнить, что может найтись кто‑нибудь круче тебя. Поэтому по всем их бандитским понятиям Хлеборез должен был сначала выяснить, насколько правомерно мы качаем свои права, и уже потом там же, на месте, решить, как ему поступать – идти на конфликт с нами или нет.

Как я и предполагал, говоривший со мной парень сразу же достал мобильный и набрал номер:

– Артур, привет, это Скотч... Тут в «Зорях» какие‑то борзые до тебя пришли... Права качают на какую‑то тачку... Что? А, сейчас... – Парень протянул мне телефон. – На, сам с ним базарь...

– Хлеборез? – спросил я.

– Ты кто, откуда? – раздался в трубке голос с сильным кавказским акцентом.

– Какая тебе разница? – перебил его я. – Несколько дней назад у меня и моих друзей на берегу Волги в пятидесяти километрах южнее города пропали документы, вещи и две машины – старенький «жигуль» и трехлетка «патрол». Я знаю, шуровала чеченская кодла, но с ними свой разговор. А сейчас про тебя. Наши документы, которые мы уже вернули, были у тебя.