– Ничего, у меня еще две обоймы! – отмахнулся Артист.

Наконец появился и Муха. За это время он успел обзавестись автоматом.

– Какие наши дальнейшие действия? – спросил он.

– Думаю, все оставшиеся боевики там, – сказал я, кивая на дом перед нами. – Если их много, долго нам еще придется их выкуривать, а нам это сейчас – как нож острый.

– Ничего, у нас ведь есть кое‑какой запасец... – Муха подбросил на ладони Ф‑1, в просторечии «лимонку».

– Маловато будет... – засомневался Артист.

– Увидим... – усмехнулся Муха, – ну‑ка прикройте меня...

Он отложил в сторону автомат, достал из‑за пояса кольт, которым разжился в «лендровере», и быстро пополз к дому. Мы с Артистом, выставив из‑за баков стволы «калашей», с удовольствием наблюдали, как Муха сноровисто приближается к казарме.

И тут я вздрогнул: неожиданно за баком вспыхнула стрельба. Стреляли сразу из нескольких стволов, не жалея патронов; так могли стрелять только чеченцы. Впрочем, Мухе, похоже, эта стрельба помешать не могла, напротив. Скорее всего, это кто‑то из наших – или Док, или Боцман, поняв, что у нас тут случилась заминка, решил отвлечь внимание на себя...

Муха, тем временем благополучно оказавшийся под окном с мертвым боевиком, осторожно заглянув сбоку в проем окна, тут же отпрянул в сторону и, сняв чеку, кинул гранату внутрь. И едва это произошло, я, прикрываемый Артистом, короткими перебежками достиг соседнего окна и вот тут рвануло.

Взрывной волной вышибло стекла из окон – они со свистом разлетелись по всему двору. Переждав, когда развеется дым, я дал знак, и мы с Мухой одновременно сунули каждый в свое окно по «калашу» (Муха, естественно, ушел подобрать автомат, валявшийся под окном) и для страховки дали по очереди. Вот теперь можно было лезть внутрь казармы.

В большой комнате, где мы оказались, на полу, среди раскуроченных в щепы стола и скамеек, лежало два трупа. Еще один боевик шевелился в углу у двери, пытаясь дотянуться посеченными гранатными осколками руками до своего автомата, лежащего неподалеку. Муха ударил его рукояткой кольта по затылку – и боевик ткнулся любом в пол.

Дверь была покорежена взрывом гранаты и висела на одной петле.

– Давай! – показал я на нее Мухе.

Муха рывком открыл мне дверь, я бросил в коридор нашу последнюю гранату. Прогремел взрыв, оттуда в комнату пахнуло гарью. Я выглянул в коридор. Он был длинный и совсем неосвещенный, лишь в глубине его на полу что‑то тлело, и в этом неярком свечении мне почудился промельк бородатого силуэта где‑то в дальнем конце. Я дал короткую очередь, и оттуда, из конца коридора, донеслось рычание, похожее на рев загнанного зверя; темный силуэт рухнул на тлеющие тряпки, и тут в коридор влетел Муха и, опередив меня, от бедра уложил еще одного боевика, выскочившего из противоположной комнаты. Вот теперь коридор, похоже, был чист.

Мы с Мухой пошли вперед. Артист пятился за нами, прикрывая наш тыл. Не успели мы сделать и пяти шагов, как в одной из комнат справа по ходу от нас два раза подряд гулко ухнули выстрелы.

– ТТ, – шепнул Муха. – Наверняка Боцман орудует. Как бы он нас в запарке не определил... Боцман! – закричал он. – Давай к нам!

Дверь туг же распахнулась, и в светлом проеме двери показался мощный силуэт Боцмана.

– Целы? – улыбнулся он.

– Док с тобой? – спросил я.

– Тут он, в доме где‑то воюет.