– Эгей, девица! Смотрю – поскользнулась?

– Ой, дядечка! И то… ой лихо, ой беда… Не выбраться, топко тут…

Хитрая девушка свое дело знала!

– Ничо, ничо! Посейчас помогу…

Оглянувшись по сторонам, мужичага выпрыгнул на мостки, нагнулся… выхватил из-за пояса нож – длинный, сверкающий, острый!

– А иди-ка сюда, девица… И-иди…

– А иду!

Миг – и на мостки выскочил из кустов сотник. Выхватив меч, отбил брошенный нож… Враг-то оказался ловок! Эвон как лихо метнул… Еще б немного, и…

Однако и сабля у него имелась…

Сверкнул клинок… удар! Отбив… скрежет… Искры… Еще удар! Сабля на меч… Саблей-то финты крутить удобней, а вот мечом утомишься, да и клинок на излом…

И все же… Удар!

Изворотлив оказался враг – хитер, силен и ловок! Пригнулся, пропустив над головой разящее лезвие…

И вдруг резко прыгнул в челнок, схватил арбалет…

И с шумом упал в реку! Красиво так завалился, с брызгами… как до этого – Звенислава…

Миша тоже сиганул в реку – хоть и в легкой кольчужице… За ним – Велька, Ермил… Со стороны посмотреть – то-то потеха!

– Лови его! Лови!

– Вон он, вон он!

– Осторожней!

– Э-э, да он, похоже, того…

– Тащи его, парни, на мосточки!

Вытащили. Разложили. Выругались. Вражина-то уже был мертвее мертвого. Глаза закатились, а в шее торчала короткая арбалетная стрела…

– Эх, кого ж черт дернул? – досадливо выругался сотник. – Предупреждал же – без команды не стрелять.

– Он это… – выбралась на мостки Звенислава.

Быстро все произошло – дева и замерзнуть не успела. Мокрая просто была… забавная такая… словно русалка…

Велька тут же ахнул:

– Давай-ка живо переоденься! Я вот тебе плащ свой… рубаху… Вон кусточки… идем!

– Он это, – склонившись над поверженным лиходеем, уверенно заявила девушка. – По повадкам. По голосу… И на левой руке – вон, у большого пальца – шрам…

Действительно – небольшой шрамик, сразу и не заметишь.

– Гад это, гад! Он дев наших… Гад…

Закусив губы, мокрая девушка уселась прямо на мостки и зашлась в рыданиях…

– Ну, тихо… не плачь… не надо… – нежно утешал Велька. – Господин сотник… я ее уведу?

– Уводи, чего уж, – Михайла махнул рукой и повернулся к смуглому и худолицему Ермилу. Тот дело свое знал и уже вовсю обыскивал убитого.

Подняв голову, отрок тряхнул темной челкой:

– Ау него под рубахой – кольчуга… Осторожный гад… был.

– Жаль, живьем не взяли… – тихо промолвил Миша. – Жаль.

– Велишь провести дознание, господин сотник? – снова вскинулся Ермил. – По уставу – положено так. Выясним, кто стрелял – накажем.

– Давай, выясняй, коли положено… Потом доложишь.

Михайла устало махнул рукой и, взяв вытащенный из воды меч, поданный кем-то из молодых воинов, направился с мостков прочь… Ступив на берег, замедлил шаг обернулся:

– Девчонка где? Звеня… Все с ней в порядке?

– Эвон, в кустах… – вдруг улыбнулся десятник. – Не одна – с рыжим… Похоже – целуются.

– Ну, хоть у кого-то день сложился…

К вечеру явились с докладом все.