|
За первую контрольную я поставила неудовлетворительные оценки двум третям класса, и у моего автомобиля прокололи шины. За вторую контрольную я поставила шесть «неудов», и мою машину сожгли. Следующая контрольная, новые «двойки», и, пока я спала, моей собаке перерезали горло прямо в квартире. Потом родители выставили пикеты у школы, протестуя против моего расистского, жестокого обращения с черными детьми. Совет по школьному образованию, этот образчик честности и неподкупности, отстранил меня от работы на три месяца. Когда я снова приступила к работе, я принесла с собой целый мешок золотых звезд. С тех пор у меня не было проблем, а в будущем году я ухожу на пенсию. Что еще мне оставалось делать, как вы полагаете?
– Вы могли бы учить их, – сказал Римо. – Основное различие между попытками обучить чему нибудь этот класс и карьер по добыче щебня заключается в том, что карьер вас не изнасилует, – сказала мисс Фельдман. – Камни не таскают в карманах ножи. Она вернулась к своим бумагам. На одном из листков были аккуратно выписаны пять рядов – по пять букв в каждом. Мисс Фельдман поставила высшую оценку – пять с плюсом – и приклеила четыре золотые звезды. – Это она будет выступать с прощальной речью? – догадался Римо. – Да. Она всегда забывает о букве "W". – А если бы вы попытались их чему нибудь научить, они бы научились? – спросил Римо. – Только не в том возрасте, когда они попадают ко мне, – ответила мисс Фельдман. – Это – старший класс. Если они неграмотны, когда попадают сюда, то так и останутся неграмотными. Хотя в младших классах их можно было бы чему то научить. Если бы все просто поняли, что неудовлетворительная оценка вовсе не означает, что вы расист, желающий вернуть черных в рабство. Но это надо делать в младших классах. Римо заметил, что в уголке левого глаза мисс Фельдман блеснула слезинка. – И этого не делают, – сказал он. – Не делают. И вот я сижу здесь и раздаю золотые звезды за работы, которые двадцать лет назад служили бы основанием для исключения ученика неважно, черного или белого. До чего мы докатились! – Я друг Тайрона. Как он? – По сравнению с кем? – С остальными. – Если ему повезет, он попадет в тюрьму раньше, чем ему исполнится восемнадцать. В этом случае голодная смерть ему не грозит. – Если бы в вашей власти было решать, оставили бы вы его в живых? Оставили бы вы хоть кого нибудь из них в живых? – Я бы убила всех старше шести лет. И начала бы все заново с малышами и заставила бы их работать. Заставила бы их учиться. Заставила бы их думать. – Вы говорите, почти как учительница. Мисс Фельдман грустно посмотрела на него. – Почти, – согласилась она. Римо отошел от нее и хлопнул Тайрона по плечу Парень пробудился ото сна, вздрогнув так, что едва не опрокинул столы. – Пошли, дурачина, – сказал Римо. – Пора домой. – Звонок звонить? – спросил Тайрон.
Глава 9
Столь редкое событие, как визит Тайрона Уокера в школу, не прошло мимо внимания некоего Джеми Рикетса, он же – Али Мухаммед, он же – Ибн Фаруди, он же Ага Акбар, он же – Джимми Бритва. Джеми перекинулся парой фраз с Тайроном, затем покинул школу имени Малькольма, Кинга и Лумумбы, угнал первую попавшуюся ему незапертую машину, проехал двенадцать кварталов и оказался на Уолтон авеню. В бильярдном зале он отыскал вице канцлера Саксонских Лордов и сообщил ему о том, что Тайрон, по его собственным словам, провел ночь в отеле «Плаза» на Манхэттене. Вице канцлер Саксонских Лордов направился в бар на углу и передал эту информацию заместителю помощника регента Саксонских Лордов, а тот в свою очередь заместителю министра войны. |
