– Ты обеспокоен, мой сын, потому что ты еще дитя.

– Черт побери, Чиун, я не дитя! Я взрослый человек. И мне не нравится то, что творится вокруг. Смит заставляет меня гоняться за какими то секретными штуковинами, а я... Меня все это просто больше не интересует.

– Ты навсегда останешься ребенком, если будешь ожидать от людей, чтобы они были не тем, что они есть. Если ты идешь по лесу, то не станешь сердиться на дерево, которое растет у тебя на пути. Дерево в этом не виновато. Оно существует. И ты не станешь садиться перед ним на землю и поучать его. Ты просто проигнорируешь его. А если не сможешь его проигнорировать, ты его устранишь. Так же надо поступать с людьми. Все они в большинстве подобны деревьям. Они делают то, что они делают, потому что они такие, какие они есть.

– И значит, я должен игнорировать тех, кого могу, а остальных устранять?

– Теперь ты начинаешь видеть свет мудрости, – сказал Чиун и сложил перед собой руки движением, легким, как колыхание растения под водой.

– Послушай, Чиун, мир, который ты мне даешь, – это мир без моральных принципов. Мир, где ничто не имеет значения, кроме умения держать локоть прямо, правильно дышать и правильно наносить удары. Ты освобождаешь меня от моральных принципов, и это делает меня счастливым. Смит подсовывает мне ночной горшок, полный дерьмовых моральных принципов, и меня от него тошнит. Но его мир мне нравится больше, чем твой.

Чиун пожал плечами.

– Это оттого, что ты не понимаешь истинного смысла моего мира. Я не предлагаю тебе мир, свободный от моральных принципов. Я даю тебе мир абсолютного соблюдения нравственных принципов, но единственный, чьи принципы ты можешь действительно контролировать, – это ты сам. Будь нравственным. Ничего более великого в жизни ты совершить не сможешь. – Он медленно развел руки, описав ими в воздухе круг. – Пытаться сделать нравственными других людей – это все равно что пытаться поджечь спичкой лед.

Тайрон перестал скрестись.

– Эй, когда вы меня отсюда выпустите? – раздался приглушенный голос.

Римо посмотрел на запертую дверь ванной.

– А он?

– Он – то, что он есть, – сказал Чиун. – Конфетная обертка на тротуаре, апельсиновая кожура в мусорной куче... Человек, который вздумает заботиться обо всех на свете, навсегда по уши увязнет в проблемах.

– Ты хочешь сказать, я должен его отпустить?

– Я хочу сказать, ты должен делать то, что поможет тебе самому стать лучше, – ответил Чиун.

– А как насчет того, который убил миссис Мюллер? Его тоже отпустить с миром?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что он нужен тебе для восстановления мира в твоей душе. Поэтому ты должен найти его и поступить с ним так, как ты пожелаешь.

– Это очень эгоистичный взгляд на жизнь, папочка. Скажи, разве тебе иногда не хочется избавить мир от всех дурных людей, от всего мусора, от всех скотов?

– Нет, – сказал Чиун.

– И никогда не хотелось?

Чиун улыбнулся.

– Конечно, хотелось. Я ведь тоже был когда то ребенком, Римо.

Глава 12

Когда Римо подъехал в такси к дому преподобного Уодсона, на мостовой и на тротуаре неистовствовала толпа, все хором скандировали: «Жес токость! Вар вар ство!»

Римо похлопал шофера по плечу и знаком показал, чтобы он остановился у обочины.

– Жди меня здесь, – велел он.

Шофер оглядел толпу в две сотни человек, бушующую на противоположной стороне улицы, и посмотрел на Римо.

– Нет, парень, я тут не останусь. Мне не нравится эта банда. Если они меня засекут, то разделают, как селедку.