– И что из этого следует?

– Что они искусственно удерживают цены на свои услуги на высоком уровне, – сказал Хомяк.

– Зачем?

– Потому что это фильтр. Заморозку могут себе позволить только богатые и успешные, а они у этих самых успешных берут анализы, исследуют их ДНК, понимаешь? Они хотят вычленить ген, который за это отвечает.

– Чушь какая то, – сказал Гусев. – Ген, который отвечает за богатство и успех? Это антинаучно.

– Дурак ты, Гусев.

– Не без этого.

– Ладно, с геном богатства, я, может быть, и загнул. В конце концов, деньги не всегда достаются достойным. Но все равно, там не все чисто. Вот они тебя для чего разморозили?

– Для рекламы, – сказал Гусев. – Но, вообще то, в этом вся суть. Тебя замораживают, а потом размораживают. Если тебя только замораживают, в этом нет никакого смысла. Кто будет платить за то, чтобы вечность пролежать в морозильнике?

– Ну ну, – сказал Хомяк, разливая остатки водки. – А тебе не кажется, что над нами кто то проводит эксперимент? Над всеми нами? В смысле, над страной.

– Ты еще скажи, что с самого семнадцатого года. Который тысяча девятьсот.

– Не исключено, – сказал Хомяк. – Ну, ты сам посмотри. Войны и революции у всех бывают, но потом какое то время все ровно идет. А у нас? Как началось, так до сих пор закончиться не может. То революция, то война, то перестройка, то кризис. Мы одних только культов личности штук пять пережили.

– Это когда мы успели?

– А, – отмахнулся Хомяк. – Ты ж все равно мне не веришь. Давай лучше выпьем.

– Давай.

Выпили. Тушенка кончилась, хлеба осталось еще полбатона.

Гусев блаженно откинулся на колченогом стуле и закурил. Хомяк смерил его неодобрительным взглядом, но промолчал.

– Часто здесь бываешь? – спросил Гусев.

– Я тут живу.

– Почему?

– Потому что наверху люди, законы, общество и прочая ерунда, – сказал Хомяк. – Настоящая свобода бывает только под землей.

Он открыл потайной лючок в полу, вытащил оттуда ноутбук, запитал его от провода, висящего на стене, второй провод, подозрительно похожий на оптоволокно, всунул в соответствующий порт.

– У тебя тут и интернет есть?

– А то ж, – с гордостью сказал Хомяк. – Причем, настоящий интернет. Свободный. Без всяких ваших паспортов.

– Напрямую в сеть подрубился?

– Подрубился, – передразнил Гусева Хомяк. – Много ты в этом понимаешь?

– Мало.

– А я – много, – сказал Хомяк. – Я раньше в отделе информационной безопасности одной корпорации работал. Пока не выгнали.

– За что выгнали?

– Интересно стало, чего охраняю.

– И что там было?

– Да ерунда всякая. Конфиденциальная информация, полезная только для тех, кто в теме. Я прочитал и забыл, даже копировать не стал, а меня все равно выгнали. Еще и расписку взяли, что к конкурентам не пойду и вообще по профилю работать не буду.

– А если бы пошел?

– Тогда суд. Ты видел, какие теперь суды?

При воспоминании о том, какие теперь суды, Гусева передернуло.

– Видел, – констатировал Хомяк.

– Даже судился. С банком.

– Проиграл?

– Проиграл.

– Ну, вот у корпорации примерно такие же адвокаты, только чуть покруче, – сказал Хомяк.

– Поэтому ты теперь сторож?

– Не только поэтому, – сказал Хомяк. – Устал я от того, что сверху.

– Понимаю, – искренне сказал Гусев.