— Мне очень жаль, что ты не послушал моего совета и не попросил Чарльза Коллингтона пойти сегодня с тобой, — вздохнула Савийя.

— Мне стыдно за то, как вел себя мой кузен, — ответил маркиз. — Чем меньше людей будут знать, что происходило, тем лучше.

— Да, я могу это понять, — неохотно признала Савийя.

— В истории нашей семьи было мало неприятных происшествий, удивительно мало. Моего отца и деда очень уважали — и здесь, в графстве, и в палате лордов, где оба играли значительную роль. Мне бы хотелось, чтобы после моей смерти обо мне отзывались не менее хорошо.

Только произнеся эти слова, маркиз увидел выражение лица Савийи и понял, что выразился неудачно: она явно подумала о том, что связь с нею не прибавит ему престижа.

Он успел поймать ее за запястье и не дал отвернуться.

— Не надо так на меня смотреть, дорогая, — сказал он. — Моя личная жизнь принадлежит мне одному и никого больше не касается. Я не позволю, чтобы кто-то в нее вмешивался. А на людях мы будем вести себя очень сдержанно.

Однако уже давая это обещание, он понимал, как трудно ему будет поселить Савийю в Рэкстон-хаузе так, чтобы об этом не узнал весь свет.

А еще он понимал, что никогда не пойдет на то, чтобы оскорбить ее, попытавшись устроить так, как устраивал своих прежних любовниц, находившихся на его содержании: тем он предоставлял небольшой дом в более скромной части аристократического лондонского района Мэйфер, где мог навещать их, когда ему было угодно.

Маркиз сознавал, что впереди у них немало трудностей, которые им придется преодолеть, но считал, что пока не следует заглядывать слишком далеко вперед, а думал о том, что предстоит сделать этим утром в отношении Джетро.

После того как он решит, что делать с Джетро, они с Савийей уедут за границу и вернутся только осенью. Вот тогда и настанет время решать проблемы, связанные с их отношениями.

Он попытался притянуть Савийю к себе, но она уклонилась от его объятий.

— Тебе надо собираться, — сказала она. — Через несколько минут пора будет ехать, так что заранее подумай о том, что скажешь своему кузену. Но следи за ним внимательно! Очень тебя прошу, будь все время начеку!

В ее голосе послышалось сдавленное рыдание, но маркиз не стал обращать на него внимания.

— Я уже говорил, что тебе следует довериться мне, — ответил он. — Я же воевал, Савийя, и давно знаю, что опасно недооценивать противника.

Лошади из конюшни маркиза, которых привел Хобли, были из числа его самых лучших. Помогая Савийе сесть в седло, он негромко сказал:

— Я давно мечтал посмотреть, как ты ездишь верхом!

По тому, как вспыхнули ее глаза, он понял, что она тоже в восторге от великолепных животных и от того, что снова держит в руках поводья.

Двое грумов, присматривавших за лошадьми, были изумлены, увидев маркиза. Когда он поздоровался с ними, то сразу почувствовал, что они искренне рады тому, что, вопреки всему ими слышанному, их господин все-таки жив.

У них были собственные лошади, когда маркиз в седло, они поскакали следом за ним и Савийей. Девушка решила, что их небольшой отряд заслуживает того, чтобы называться настоящей кавалькадой.

Проехав через лес, они вскоре оказались на территории поместья, в живописном парке.

В лучах утреннего солнца Рэкстон-хауз выглядел поистине великолепно: красные кирпичи, из которых были сложены его стены, контрастировали со сверкающими стеклами в мелких переплетах, причудливые крышечки над дымовыми трубами вырисовывались на фоне ярко-синего неба.