Подняв глаза к многоскатной крыше дома, Савийя заметила, что над ней развевается флаг Рэкстонов.

Проследив за направлением ее взгляда, маркиз тоже увидел этот флаг. Этот вызывающий штрих заставил его гневно нахмуриться и сжать зубы.

На флагштоке главного дома аристократа флаг поднимали только тогда, когда владелец находился в поместье. Джетро приказал поднять его, считая себя новым маркизом Рэкстоном.

Они проскакали через парк, вспугнув оленей, которые паслись под деревьями, а потом неспешно во двор, к главному входу.

Глядя на свой дом, маркиз подумал, что никогда он еще не был таким красивым.

За время его отсутствия успела распуститься сирень, светло-лиловая, пурпурная и белая. Красота ее тяжелых кистей соперничала с ярко-желтыми цветами и розовыми и белыми лепестками миндальных деревьев.

Нарциссы уже отцвели, но теперь раскрылись алые, розовые и фиолетовые цветы рододендронов и соседствующие с ними желтые азалии с их сладким ароматом.

«За обладание этой красотой стоит бороться», — сказал себе маркиз.

Он понял, что до последнего вздоха, до последней капли крови будет отстаивать свое наследие: нельзя допустить, чтобы Джетро и его пьяные распутные приятели уничтожили эту мирную красоту, составлявшую сердце Рэкстон-хауза.

Когда они остановились у парадной двери, Савийя беспокойно огляделась.

— Хобли нигде не видно! — встревоженно проговорила она. — Нам надо его подождать.

— Я никого ждать не собираюсь! — ответил маркиз.

По его голосу Савийя поняла, что он полон гнева.

Казалось, что как только он снова увидел свой дом, то вдруг с необычайной ясностью осознал, чего чуть было не лишился. И теперь то спокойствие, с которым он начал этот решающий день, сменилось глубокой яростью.

Он спешился и снял Савийю с седла.

Ей хотелось умолять его, чтобы он еще немного задержался и подождал главного констебля, однако она чувствовала, что ее слова окажутся бесполезными. Заставив себя промолчать, девушка пошла рядом с маркизом, который решительно зашагал вверх по лестнице, ведущей к парадным дверям.

Двери моментально распахнулись. Затянутые в ливреи лакеи с изумлением взирали на своего восставшего из мертвых господина, но дворецкий Берк радостно воскликнул:

— Ваша милость! Вы живы!

— Очень даже жив, — ответил маркиз.

— Мы все были уверены, совершенно уверены в том, что вы не могли умереть так, как нам сказали. Но мы испугались, очень испугались, когда вы не вернулись.

— А теперь я вернулся, — сказал маркиз. — Где мистер Джетро?

— В главном салоне, милорд. Он только что закончил завтракать.

Маркиз прошел через холл. Савийя неотступно следовала за ним.

Один из лакеев поспешил вперед, чтобы открыть дверь салона.

Джетро стоял в дальнем конце парадной комнаты прямо перед камином, и выражение его лица заставило Савийю содрогнуться от ужаса.

Он выглядел точно таким, каким впервые явился в ее видениях, когда она прочитала будущее маркиза и поняла, что его жизни угрожает серьезная опасность.

Темноволосый и длинноносый Джетро Рэкс мог бы считаться красивым мужчиной, если бы на его лице не отложилась печать невоздержанности. И кроме того, у него было просто отвратительное выражение лица: такое хитрое и злобное, что большинство людей старались держаться от него подальше.

У него были чересчур близко посаженные глаза, мрачно сверкавшие из-под густых, тяжелых бровей. Но самым неприятным в его лице был рот, вечно кривившийся в циничной усмешке.

В целом любому нормальному человеку с первого взгляда было понятно, что перед ним — весьма неприятная личность.

— Так ты вернулся! — проговорил Джетро резким, скрипучим голосом, не дав маркизу сказать ни слова.