Залитый опускающимся к горизонту солнцем Рэкстон-хауз выглядел просто великолепно.

Тени, падавшие на аккуратные зеленые газоны, уже заметно удлинились, но цветы по-прежнему казались яркими пятнами, которые не приглушили пока приближающиеся сумерки. Само здание светилось приветливым теплом, напоминая драгоценную шкатулку.

Высоко над крышей развевался флаг владельца поместья, и Савийя с улыбкой посмотрела на него.

— Твой флаг! — сказала она, вспомнив, как рассердился маркиз, когда увидел, что Джетро посмел поднять этот флаг во время его отсутствия.

— Наш флаг! — поправил он ее. — Он поднят нашим домом, дорогая!

— Неужели я действительно могу считать себя частью чего-то столь прекрасного? — спросила Савийя.

— Все, чем я владею, принадлежит тебе, — отозвался маркиз.

— Знаешь, мне кажется, я всегда мечтала иметь собственный дом, — призналась ему Савийя. — Наверное, это был неосознанный инстинкт, доставшийся мне в наследство от неизвестных мне предков, но для меня домом всего было такое место, где я могла бы остаться, откуда мне не нужно было бы уезжать.

Она печально засмеялась.

— Может быть, в душе я никогда не была настоящей цыганкой. Теперь я начинаю понимать многое из того что раньше оставалось для меня совершенно непонятным.

— Я хочу знать все, что ты чувствуешь, все, о чем ты думаешь, — сказал маркиз. — Для меня было бы невыносимо, если бы какая-то частичка тебя не принадлежала бы мне.

— Я… вся твоя, — прошептала Савийя.

Маркиз эффектно остановил экипаж у самых дверей дома.

Когда они оба вышли из фаэтона, он протянул ей руку, и они начали подниматься по ступеням, держась за руки.

На Савийе был причудливый цыганский наряд с красивой вышивкой, в котором она была накануне, во время брачной церемонии. Маркиз помог ей надеть на шею ожерелья и вдеть в ушки серьги с драгоценными камнями.

Только голова ее осталась непокрытой, потому что драгоценная корона была частью сокровищ калдерашей и надевалась невестами на свадьбах, которые устраивали в их таборе.

— Вашу милость дожидаются трое джентльменов, — доложил Берк, когда они вошли в холл. — Они в гостиной.

— Гости? — резко осведомился маркиз.

— Их привез капитан Коллингтон, милорд. Они приехали перед самым ленчем, и я сказал им, что вашу милость ожидают несколько позже, к концу дня.

Маркиз улыбнулся.

— Чарльз здесь! — сказал он Савийе. — Вчера я написал ему, сообщая, что жив. У меня было подозрение, что он не удержится и приедет увидеть это своими глазами!

Не выпуская руки Савийи, маркиз направился к салону. При их приближении лакей открыл перед ними дверь, и они вошли в одну из парадных комнат дома.

В дальней части салона сидели трое джентльменов, которые при появлении маркиза и Савийи поспешно вскочили на ноги.

— Фабиус, я в жизни ничему так не радовался, как твоей записке! — радостно воскликнул Чарльз Коллингтон.

С этими словами он устремился к своему другу.

— Как ты себя чувствуешь? — осведомился он, хватая его за руку обеими руками.

— Благодаря Савийе я совершенно здоров, — ответил маркиз. — Но моя жизнь висела на волоске.

— Рэкстон написал мне, как вы чудесно держались! — сказал Коллингтон, обращаясь к Савийе.

Она улыбнулась ему, а он поднес ее пальцы к губам.

— Я, как и все друзья Фабиуса, глубоко вам благодарен и считаю себя вашим должником, — совершенно искренне добавил он.