— Понимаю. — Фарадей снова посмотрел на Гессе. — И ценю ваши усилия защитить меня, мистер Гессе. Жаль только, за последние несколько лет нашего с вами общения вы так и не поняли, что есть вещи, которые я ставлю выше репутации.

— Если вам больше улыбается умереть сражаясь, это можно устроить, — сказала Лайдоф, с нотками раздражения в голосе, прорывающимися сквозь налет цивилизованности. — Вы у меня сгорите в политическом пламени, если это успокоит вашу совесть и гордость. — Она сделала жест в сторону пульта. — Однако непосредственно в данный момент нас ждет мистер Рейми. — Она снова нажала на клавишу, и дверь за их спинами открылась. — Если не ошибаюсь, ваши люди уже тут как тут. Входите.

Бич шел первым, за ним Макколлам, Спренкл и, наконец, Миллиган. Трое последних выглядели сбитыми с толку, Миллиган все еще сонно помаргивал.

— Что происходит, полковник? — настороженно спросила Макколлам.

— Мы снова в деле, — ответил Фарадей. — Манта вошел с нами в контакт, хочет поговорить. Прошу всех занять свои места.

Спренкл и Миллиган обменялись неуверенными взглядами, но без единого слова уселись за пульт. Фарадей встал за креслом Бича, задаваясь вопросом, насколько он успеет прояснить остальным ситуацию, прежде чем Лайдоф снова вышвырнет их отсюда.

И в какой степени они ему поверят.

— Хорошо, Бич, — сказал он, когда все уселись. — Давайте послушаем, что скажет Манта.

— Да, сэр. — Бич защелкал по клавишам, жестом указав на торчащий рядом с ним микрофон. — Вы на связи, полковник.

— Доброе утро, Манта. Это полковник Фарадей. Рад, что ты вернулся.

Последовала короткая пауза, и затем помещение наполнилось рокотом речи джанска.

— Спасибо, полковник, — перевел компьютер. — Я и не догадывался, что вы скучали по мне.

— Кое-кто уж точно, — заверил его Фарадей, вполуха вслушиваясь в звуки языка джанска, чтобы удостовериться, что компьютер все переводит точно. — К несчастью, не могу сказать этого обо всех. В руководстве проектом произошли кое-какие личные изменения, как ты, наверно, догадываешься.

Последовала новая пауза, и в тишине было слышно, как Лайдоф что-то ворчит себе под нос. Потом рокот возобновился.

— У меня возникала такая мысль, — послышался перевод. — Не верилось, что вы причастны к тому, что произошло.

— Конечно нет, — сказал Фарадей. — И я приношу тебе извинения от имени Совета Пятисот и всего человечества. Это никогда не повторится.

— Полегче, полковник, — предостерегла его Лайдоф. — Не выступайте от имени Совета Пятисот.

— Манта? Ты слышишь меня? — спросил Фарадей.

— Да, слышу. И хочу иметь дело только с вами. Предлагаю вам сделку.

Сердце у Фарадея забилось чаще.

— Насколько я понял, ты хочешь сообщить нам секрет звездолета джанска?

— Да, — ответил Манта. — В обмен на помощь в решении существующей у джанска проблемы.