— Ну, Клюква! Ну даёт!

— А что? Французский парик. И чего орать? Как маленькие.

— Ха! Кто сейчас носит парики, Клюква? — Катя пожимает плечом. — Вчерашний день. А мне макси-форму сошьют. Ага!

— Не ставь из себя — макси.

— У Лагутиной причёска — высший класс!

— Черенков! Ты чего такой чёрный?

— Загар.

— А может, умыться забыл?

— Не забыл.

Никак его из терпения не выведешь, этого Сашеньку Черенкова. Женька Воронин отвернулся и смотрит, глазами по классу водит — к кому бы прицепиться. Скучно так сидеть. Клюква какая красивая стала — с ума сойти.

А тут Клюква:

— Я новость знаю во! — И большой палец выставила.

Но никто не услышал её голоса тоненького и не увидел её большого пальца. В этом вопящем, скачущем, заводном теперь уже пятом классе «А» надо не так говорить. Орать надо, чтобы услышали.

Ну что ж, Смородина и поорать может. Сложила руки рупором и как крикнет:

— Новость знаю! Сейчас все упадёте!

Услыхали. И ещё громче зашумели. Наперебой вопят:

— Ну, у Клюквы всегда новости!

— Говори, Клюква!

— Ничего она не знает — ставит из себя!

— Не тяни, Клюква!

— Молчит. Нарочно нервы треплет!

— Дать по шее, сразу скажет! Спорим?

— За шею ответишь, Воронин!

— Не толкай! А то я тебя так толкну!

Тут ещё сцепились два голубчика. Первого сентября, при всём параде, в новых костюмах, в белых рубашках, по полу покатились, пыхтят, взмокли. А чего не поделили, сами не знают. В любом классе есть такие петухи, ни с того, ни с сего налетят — и драться.

Наконец навоевались досыта. Давай, Смородина, сообщай свою новость.

А Смородина?

Влезла на скамейку, чтобы быть выше всех и сказала:

— Орёте и не знаете. У нас будет новый классный руководитель! Поняли?

Вот это новость. А почему — новый? Нам и так было неплохо. А теперь-то как будет? Ещё неизвестно. В том-то и всё дело. Вдруг злой? Ещё придираться начнёт. Или начнёт гайки завинчивать. Кому приятно, когда учитель гайки завинчивает? Дисциплина там всякая, успеваемость.

Наконец Женька Воронин опомнился:

— А Лидия Петровна? Она у кого? Клюква!

— Лидия Петровна ушла на пенсию, — сказала Клюква и села на своё место. — На заслуженный отдых.

— Жалко. Зачем люди на пенсию уходят? — сказала Катя. — Тоска, наверное.

— А я бы с удовольствием, — сообщил Воронин. — Вот бы жил! Спал бы до десяти, нет — до одиннадцати.

— А потом бы что делал, Женька?

— Ну, потом… Уроки сделал и на футбол!

Хохотали все. Бесился пятый класс от всей души.

— Жень! А у пенсионеров внуки должны быть! А ты их в наш класс отдашь?

— Ни за что! Их Лагутина драться научит и свистеть, как голубятник. Нельзя.

Саша Лагутина только чуть улыбнулась. Не такая весёлая, это все заметили.

А с последней парты на неё внимательно смотрит Сашенька Черенков. Её смущает этот пристальный взгляд, и она отворачивается. Ну чего смотреть-то?

Клюква нарочно на парту упала:

— Ой, не могу, держите меня! Женька! Ты комик! Олег Попов!

…А новый учитель уже несколько минут в классе. Они за весельем его не заметили. Он стоял спокойно и ждал. И даже не говорил: «Тише!» Возможно, он уже начал с ними знакомиться.

Наконец Клюква обратила на него внимание и пискнула:

— Ой! Девочки!

Хотя к мальчикам это «ой» имело такое же отношение.