Всегда прячетесь в темноте?   ответила Лия.

  Всегда гуляете ночами?

  А это опасно? Из за таких как вы?

  А если и так?

Сделать шаг ей навстречу. Обрадоваться ее испугу, когда она пятится назад, натыкаясь спиной на сосну. Подойти ближе, обдать ее своим дыханием, шепнуть в губы:

  Например, вот так,   и украсть ее поцелуй...

Вдруг куда то ушел гнев, уступив место нежности. Принцу до безумия захотелось, чтобы она ответила лаской на ласку, замурлыкала, сдаваясь, вплела пальцы в его волосы и поддалась ему навстречу, показав, что ей приятно.

Но вместо этого кошка зарычала и острыми зубками впилась в губу Мира. Боль отрезвила. Уже злясь на себя за несдержанность и глупость, принц отпрянул, вытирая выступившую на губе кровь.

Но страсть от этого меньше не стала. Кусачая кошка, с горящими от гнева глазами, с ярко вспыхнувшими щеками, казалась ему еще желаннее.

  Вы! Вы!   шипела незнакомка.   Да как вы посмели!

Пощечина оказалась неожиданной. Было не то чтобы неприятно, а, скорее, обидно. Он эту дуру спасал, шел за ней следом, заботился, чтобы она до замка дошла... целой. Вот именно, целой! И в очередной раз одернув себя, Мир поймал занесенную для новой пощечины руку, холодно сказал:

  Довольно. Я провожу вас в замок, и дадите мне слово, что более не выйдите из него одна.

  Да как вы смеете!

  Иначе я поговорю с Арманом.

Странно, но угроза подействовала. Девчонка вдруг сникла, и Мир вновь смахнув накопившуюся на губе капельку крови, раздраженно подумал: вот как... оказывается, дикие кошки тоже умеют бояться. И кого? Этот кусок льда? Армана? Вот уж не думал Мир, что этот дозорный может аж так влиять на своенравных девиц.

Вновь почувствовав жгучий огонь ревности, Мир почти пропустил ее  тихий шепот:

  Я обещаю.

  Вот и умница,   ответил Мир. Он схватил ее за запястье и потянул за собой на тропинку.

Ну везет же в последнее время с женщинами. Сначала Калинка, упершаяся как бык   подавай ей вождя и точка,   теперь эта красавица... что упрямо не дается в руки. И в то же время   надо ли, чтобы давалась? Уж ни ее ли упрямство, ни ее ли непокорность делает дикую кошку столь притягательной?

Кто его знает... Не Мир   точно.

Замок спал. Трещал в камине огонь, отбрасывая на стены неясные отблески, а Ферин стоял у окна и смотрел, как ветерок гладит посеребренное лунным светом древесное море.

  Просыпайся, брат!   позвал он.   Ну же, просыпайся.

  Ну проснулся я, тебе легче?   ответил тихий голос.   Я ведь не простил.

  Давай поговорим.

  О чем? Проваливай, Ферин, ты мне не нужен! И я тебя не звал. А ты лучше, чем другие в курсе, что я делаю с незваными гостями.

  Я прошу тебя...

  Просишь? Кого? "Мелкого рачка"?

  Прошу тебя...

  Нет. Я всегда был один, один и останусь.

Контакт прервался так резко, что Ферин покачнулся от боли. Вытерев сбежавшую из носа струйку крови, он внезапно улыбнулся и, сев в кресло, заказал себе чашу крепкого, имбирного вина.

  Это надо отметить,   прошептал он.

Очнулся Рэми в той же самой комнате, где недавно потерял сознание, обнаженный, распятый на холодном столе.

Была еще ночь. За окнами все так же шевелились тени, а вокруг витал ненавистный сладковатый запах.

  С возвращением.

В голове пульсировало от боли. В глазах резало. И даже свет свечи, стоявшей у Рэми в ногах, казался невыносимым.