|
Что ж, теперь могу сыграть эту роль и для тебя. Он молил ее сказать, что она его любит. А она не могла заставить себя произнести эти слова. Она всегда знала, что у них с Ричардом нет будущего, но только сейчас поняла, сколь кратковременно их настоящее. Его голова в янтарном свете казалась огромной - неестественная, непропорциональная голова, надетая поверх настоящей, из которой глухо, словно из бочки, вылетали слова. - Надоело мне все, - сказала вдруг она. - Не создана я для романов. Все лето у меня были нелады с желудком, и я чувствую себя ужасно подавленной после наших встреч. А он мою ложь даже и не слушает. Я все думаю: если бы он знал, развелся бы он со мной? Ричард резко, со стуком опустил палочки на пустую тарелку, - Никогда, - сказал он. - Он никогда не разведется с тобой - ты ведь для него как мать. А человек, черт возьми, не разводится со своей матерью. - В его словах была такая безнадежность, что ей захотелось плакать; должно быть, он почувствовал это, ибо голос его зазвучал мягче. - Как жратва - понравилась? Похоже, чоу-мейн был консервированный. - Мне все показалось вкусным, - решительно заявила Руфь. Он накрыл ее руку ладонью. Ее поразила схожесть их рук: его рука была слишком для него маленькая, а у нее - слишком для нее большая. - Ты очень выносливая, - сказал он. Это прозвучало и как комплимент, и как прощание. *** Окончательно она порвала с ним в сентябре, Джерри напугал ее, услышав часть их телефонного разговора. Она думала, что он подметает задний двор. А он неожиданно появился из кухни и спросил: - Это кто, звонил? Ее охватила паника. - Да так, ерунда. Одна женщина из воскресной школы спрашивала, собираемся ли мы записывать Джоанну и Чарли. - Слишком они там стали деятельны и назойливы. Что ты сказала? - Я сказала - конечно, собираемся. - Но я слышал, ты сказала - нет. А Ричард спрашивал, не согласится ли она пообедать с ним на будущей неделе. - Она спросила, собираемся ли мы водить и Джоффри. - Конечно, нет, - сказал Джерри, - ему ведь еще нет и трех. - И, сев за стол, принялся листать субботнюю газету. Он всегда открывал ее на странице с комиксами, словно надеясь найти там себя. - Почему-то, - сказал он, не глядя на нее, - я тебе не верю. - Но почему же? Что ты такое услышал? - Ничего. Все дело в твоей интонации. - Вот как? А какая же у меня была интонация? - Ей хотелось хихикнуть. Он смотрел куда-то в пространство, словно решал некую эстетическую проблему. Он выглядел усталым, юным и тощим. Волосы у него были слишком коротко пострижены. - Не такая, как всегда, - сказал он. - Более теплая. Это был голос женщины. - Но ведь я и есть женщина. - Когда ты говоришь со мной, - сказал он, - голос у тебя совсем девчоночий. Она хмыкнула и стала ждать следующего, более сильного удара. А он снова углубился в изучение страницы с комиксами. Ей захотелось обнять этого слепца. - Такой ясный, холодный, девственный, - добавил он. У нее исчезло желание его обнимать. Как-то на следующей неделе она поехала за покупками в маленький торговый центр Гринвуда. Во всех витринах была выставлена одежда для школьников, а у Гристеда пахло яблоками. |
