|
- А ты уважала бы, - быстро парировал Джерри, - лишь женщину, которая была бы точной копией тебя. - Он перестал плакать. - Не правда. Я совсем не в таком уж восторге от самой себя. Но Салли... она же дура, Джерри. - Значит, и я дурак. - Не настолько. Ты возненавидишь ее через год. - Ты так думаешь? - Это его заинтересовало. - Уверена. Я видела вас вдвоем на вечеринках: вы психуете, когда вместе. - Ничего подобного. - Вы оба ведете себя, точно с цепи сорвались. - Я не могу сказать тебе, что именно я в ней люблю... - Отчего же. Вы оба одинаковые в любви. - Откуда ты знаешь? - Догадалась. - Это правда. Она не превращает секс в обряд, как ты. Просто ей это нравится. - А чем же я превращаю секс в обряд? - У тебя все должно быть безупречно. Раз в месяц ты бываешь потрясная, но у меня нет терпения столько ждать. Времени, отпущенного для жизни, остается в обрез. Я умираю, Руфь. - Прекрати. Неужели ты не понимаешь, что перед каждой женщиной стоит эта проблема: жена доступна - никаких препятствий для обладания. Значит, она должна их создать. Мне знакомо это чувство служения мужчине: ты существуешь, чтоб утолять его голод, это чудесно. Но лишь тогда, когда ты - любовница. Салли - твоя любовница... - Нет. Впрочем, да, конечно, но я уверен, что она и с Ричардом в постели такая же, как со мной. Только нас связывает нечто большее, чем постель. Когда я с ней - неважно где, просто стою на углу улицы и жду, когда изменится свет светофора, - я знаю, что не умру. Или даже если знаю, что умру, то мне это почему-то безразлично. - А когда ты со мной? - С тобой? - Он говорил с ней так, точно перед ним сидели слушатели, которых он перестал видеть. - Ты - смерть. Очень спокойная, очень чистая, очень далекая. Что бы я ни учудил, ты не изменишься. Это даже не позабавит тебя. Я женат на собственной смерти. - Дерьмо. - Да как он может сидеть с этим самодовольным, даже выжидающим видом и говорить, что она - смерть? Он обвиняет ее в унитарианской самовлюбленности, а самовлюбленностью-то страдает он, это проявляется в его горе, и в его безнадежной любви, и в этих его взятых с потолка истинах. - Ты обязан как следует все продумать, а ты только болтаешь языком. Ну, предположим, ты женишься на Салли. Будешь ты ей верен? - А тебе какое дело! - Ну как же: ты ведь просишь, чтоб я уступила мое место этой твоей распрекрасной любви. Но только так ли уж она прекрасна? Ты обнаружил в себе некое удивительное качество: оказывается, женщины любят тебя. - Вот как? - Прекрати. Хватит паясничать. Подумай. Ты уходишь к Салли или же расстаешься со мной - что перевешивает? И в какой мере ты используешь ее, чтобы избавиться от брака? От детей? От работы? - Разве я хочу от всего этого избавиться? - Не знаю. Просто нет у меня такого чувства, что Салли серьезная мне соперница. По-моему, моей соперницей является возникшая у тебя мысль о свободе. Так вот что я тебе скажу: став женой, Салли возьмет тебя в шоры. - Я это знаю. И она это знает. - Джерри поднял руку: Руфь подумала, что он хочет вытереть глаза, но он вместо этого почесал затылок. Разговор иссушал его. - В общем-то, - сказал он, - наверное, действительно безрассудно одну моногамию менять на другую. |
