Ночь была чудесная – такая же, как во время поездки в Коннектикут, но на сей раз у Энгеля не было времени наслаждаться ночной прохладой. Он перебрался по крыше к задней стене, по которой вилась пожарная лестница, и посмотрел вниз. На каждом этаже виднелась широкая площадка, тянувшаяся вдоль двух окон – по одной площадке на две соседние квартиры. Двумя этажами ниже, справа, насколько мог судить Энгель, было окно квартиры Броди. Точнее, окно спальни.

Спускаясь по лестнице, Энгель с горечью подумал, что он успел за короткое время совершить массу преступлений: ограбление могилы, угон грузовика, а теперь вот собирается взломать квартиру и незаконно проникнуть внутрь. Еще одним правонарушением была поездка по Гранд‑Сентрал‑Парквей. Вероятно, прыжок из машины, идущей на скорости сорок миль в час, тоже не укладывался в рамки закона, а ведь до того он еще набрался наглости выдать себя за полицейского!

– Прекрасно! – пробормотал он. – Похоже, с меня начнется возрождение великих преступников. Добравшись до окна, он обнаружил, что оно, как и входная дверь, заперто. Но Энгель не собирался миндальничать с окном. Верхняя его половина была поделена на шесть маленьких стекол; стащив с ноги башмак, Энгель врезал каблуком по стеклу в нижнем ряду, около щеколды. Раздался громкий, но отрывистый звон, и Энгель решил, что вряд ли кто‑нибудь его услышал. Чтобы жители Нью‑Йорка заподозрили неладное, нужно было шуметь по меньшей мере полчаса, но, даже что‑то заподозрив, большинство людей предпочитало не проявлять любопытства. Энгель просунул руку между острыми осколками, откинул щеколду, распахнул нижнюю раму окна и влез в комнату. Он закрыл окно, опустил жалюзи и ощупью двинулся по комнате, спотыкаясь о разнообразные твердые предметы. Наконец у противоположной стены он отыскал дверь, подле которой располагался включатель. Энгель нажал его – зажегся верхний свет. Миссис Бобби Баундз‑Броди уселась в кровати и сказала: – Мистер Энгель, вы перепугали меня до смерти. Энгель смотрел на нее, хлопая глазами.

– Я думал, – пробормотал он, – я думал, что вы съехали.

– Это так забавно – ночевать в разных местах. Я знаю, что в конце концов мне придется жить вместе с Мардж и Тинкербелл, но сегодня мне захотелось остаться здесь, наедине с моими воспоминаниями. После того, как мы с вами побывали в этой квартире, я вспоминала о своих славных временах и всем таком прочем и поняла, что не готова уехать отсюда. И вот я здесь. Энгель кивнул.

– И вот вы здесь, – сказал он.

– Мистер Энгель, почему вы не постучали в дверь?

– Я думал, в квартире никого нет.

– Вы могли бы воспользоваться ключом. Стоило позвонить Арчи Фрайхоферу, и он дал бы вам ключ.

– Все не так просто, миссис Броди. Она покачала головой. – Не называйте меня миссис Броди, – попросила она. – С этим именем покончено. Лучше зовите меня Бобби.

Энгель посмотрел на женщину, сидевшую в кровати, с натянутым до подбородка бледно‑зеленым одеялом, на ее привлекательное, но не очень яркое лицо, заглянул в печальные честные глаза.

– Ну что ж, Бобби, – сказал он, – мне нужно поговорить с кем‑нибудь, кому я мог бы довериться. Я хотел бы, чтобы таким человеком оказались вы.

– Ну и ну, мистер Энгель! – Она вытаращила глаза, в которых мелькнуло смешанное выражение удивления, удовольствия и любопытства. – Садитесь сюда, – она высунула из‑под одеяла голую руку и похлопала ею по постели. – Садитесь сюда и рассказывайте.

Энгель уселся в ногах кровати.

– Не будем ходить вокруг да около, – сказал он. – Меня подставили. Подставили дважды – перед Ником Ровито и перед полицейскими.

– Не может быть!

– Что поделаешь, это правда.