– Я говорила с Грустновым, – наконец прервала молчание я.

– И что? – мрачно спросил Вронский.

– В банке считают, что вы – вор.

– Бред!

– Они говорят, что если появятся документальные подтверждения растрат, они могут заявить об этом в милицию.

– Вряд ли, – я поразилась спокойствию Вронского, – они не будут ничего делать.

– Почему?

– Потому что… Потому что деньги в основном давались налом – в чемоданчике. Не думаю, что они захотят об этом рассказывать в милиции или прокуратуре.

– Кому выгодно обвинить вас в поджоге?

– Грустнову, – четко ответил Вронский. – Он всегда мечтал стать главным редактором. Я уверен, это он распространял в банке слухи о том, что в «Сумерках» воруют. И о том, что главный вор – я.

А теперь, когда случился этот пожар, он сделает все, чтобы все думали, что это именно я поджег редакцию, заметая следы.

– А куда исчезали деньги, которые давал газете банк?

– Никуда они не исчезали. Мы их тратили. На производственные нужды: типография, знаете ли, бумага, зарплата опять таки.

– Говорят, зарплаты в «Сумерках» были просто мизерные.

– Так денег на большее не хватало…

Мы опять замолчали. Убаюканная равномерным движением машины, я погрузилась в некое подобие нирваны. Разговаривать не хотелось.

Наконец «вольво» остановилась.

Прежде чем выйти из машины, я сурово спросила Вронского:

– Скажите честно, вы воровали?

– Нет, – твердо и, как мне показалось, искренне ответил Вронский.

– Поклянитесь!

– Клянусь!

– А что такое ООО «Марта»?

– «Марта»… – Вронский задумался. – Что то знакомое. По моему, Лейкин упоминал как то что то похожее.

– Кто такой Лейкин?

– Коммерческий директор такой у меня. В смысле в «Сумерках». Очень способный молодой человек. Финэк закончил…

Я сухо попрощалась с Вронским и вышла. Но дойти до дома мне не удалось. На моем пути неожиданно оказался бандитского вида верзила в куртке с капюшоном.

Сомкнув на моем запястье стальные пальцы, он затащил меня в стоящую с заведенным мотором «девятку». Не знаю, почему, но я не кричала. Я сидела молча рядом с верзилой и думала только о том, какая гадина Вронский – он же фактически сдал меня этим бандитам. Специально повез домой… Минут через десять я вдруг осознала, что не понимаю – зачем? Зачем Вронскому отдавать меня этой братве? Я же ничего ему не сделала. Я же ничего не знаю…

Машина заехала в какой то двор и остановилась. Только в лифте верзила наконец отпустил мою руку, и я успела заметить, что он хоть и бандит, но симпатичный.

Дальнейшие события напоминали полную фантасмагорию. Дверь в квартире на шестом этаже открыл Бахтенко. Он молча посторонился, придерживая огромного рыжего с белым бассета, который бросился к нам с хриплым лаем. Увидев Женю я вздохнула с облегчением и подумала, мое убийство с последующим расчленением в его присутствии не состоится. Мы чинно разделись и прошли в комнату, где царил идеальный порядок, а количество книг вызывало законное уважение. Около дивана на низком стеклянном столике стоял коньяк, минералка и раскрытая коробка конфет.

– Садись, – предложил Бахтенко.

– Ты всегда приглашаешь гостей подобным образом? – не выдержала я.